Водичка помогла. Анфиса собралась с мыслями и наконец заговорила.

– Я с главного, – выдохнула она. – Не виновата Зинаида! Не виновата!

– А кто ж тогда? – изобразил на лице безграничное простодушие майор.

– А вот этого я не знаю. Это вы выясняйте. А только в доме у нас жильцов много, и кто его знает, кто что видел и почему промолчал, – многозначительно заметила Анфиса. – А еще народец у нас хоть и культурный, а только тоже люди, и если уж на то пошло, так у некоторых из соседей побольше поводов для убийства, чем у Зинаиды. Она-то без Афанасия голой сиротой останется. Какая у нее зарплата в театре? Копейки, а жить она привыкла на широкую ногу, да и лестно женой писателя известного быть.

– Вот вы говорите – соседи, а у кого из них повод был убить Афанасия Петровича? Неужто у него такие страшные враги были?

– Ой, а то вы не знаете, что убить и за коробок спичек могут? – окончательно освоившись, отмахнулась Анфиса Тихоновна. – А тут искусство! Зависть, ревность, обиды, да мало ли! Вот, к примеру, Афанасий Петрович во многих комиссиях заседал, там и путевки давали, и публикации обсуждали, и кого куда послать, и кому чего дать. А сколько у них в Союзе интриг? Это ж чисто как пауки в банке! Это они только так при встрече ножкой шаркают, доброго вам здоровья да какая у вас новая книга чудесная, а отвернешься, и тут же обхают. Дескать, бездарь и графоман. Уж этого я сколько хочешь наслушалась! А ведь у литераторов еще и жены имеются, а это такие гангрены, не приведи господи!

– Так, и где же мне узнать, кто был особенно зол на покойного?

– А вот у нас в парадной живет Ираида Викторовна, она секретарем в Союзе работает, так она все про всех знает. Уж такой это человек. Вы к ней обратитесь, – посоветовала Анфиса Тихоновна. – А про то, кто в дом входил вчера и особо выходил, вы все же построже жильцов опросите. А мне бы вот Зинаиде посылочку передать, тут белье и поесть кое-что, разрешите, а?

– Горе! Горе-то какое! Доченька! – уткнувшись в искореженные артритом ладони, плакала Мария Даниловна. – Как же так? За что? Да не могла она! Господи, как же нам теперь жить? Помрем же без Зины, помрем с голоду.

Анфиса Тихоновна с сочувствием поглядывала на женщину, а сама с любопытством осматривала комнату. У Зинаидиных родных она была впервые.

Жили Туровы бедно. Ни слоников, ни кружевных салфеточек, чашки все вон с отбитыми краями, а на железной кровати сидели две девочки-подростки и мальчик лет восьми. Все худенькие, кареглазые, как Зинаида, с тревожными испуганными лицами. О них Анфиса раньше слыхала. Да только видела впервые, на свадьбе у Зинаиды только мать была, да и в гости к ним никто из Зинкиных родных не ходил.

Анфиса всегда думала, что Зинаида их не любит и стыдится и с семьей знаться не желает. Но, видно, ошибалась.

– Я инвалид, трое детей на шее, как жить? Как жить?

– Мамочка, не плачь! – кинулась к ней со слезами старшая девочка. – С Зиной все хорошо будет, и я работать пойду, полы буду в школе мыть или еще где-нибудь.

– Мамочка, я тоже. Тоже буду помогать!

– И я! – бросился вслед за сестрами к матери мальчик.

– Мамочка, мы не пропадем! Главное, чтобы с Зиночкой все хорошо было, – обнимая мать за плечи, приговаривала старшая девочка.

– Это все из-за нас. Все я виновата, – отрывая ладони от лица, проговорила Мария Даниловна. – Я еще с войны инвалидность имею, но муж с фронта пришел хоть и раненый, а все ж живой, – глядя на висящую на стене фотографию усатого мужчины, обрамленную в простую деревянную рамку, рассказывала женщина. – На завод пошел работать, зажили как люди, Оленька с Галинкой родились, а потом и Витенька. Тяжело жили, как все. Но справлялись. А потом мужа машина задавила насмерть! Осиротели мы, – целуя макушку сына, рассказывала, всхлипывая, Мария Даниловна. – Я с каждым годом все хуже себя чувствовала, работать почти не могла, все Зиночка на себе тянула, как старшая, все хозяйство на себя взяла. И школу окончила хорошо, и в институт поступила, золотая девочка. А тут у нее любовь случилась, с соседом нашим Сашей Хлебниковым, он в соседнем подъезде живет. Со школы еще дружили, а тут любовь. Он-то в военное училище пошел, подводником стать хотел. Все у них хорошо было, только он старше Зиночки был. Она еще на втором курсе училась да подрабатывала, чтобы нам помогать, а он уже оканчивал учебу. Стал говорить, что им расписаться надо, чтобы она с ним к месту назначения поехала, а она нас бросить не может. Ты, говорит, подожди немного, я институт окончу, Оля с Галей подрастут, матери помогать будут, вот тогда и поженимся. А он так рассердился, или сейчас, говорит, или никогда. Поссорились, в общем. А я ее уж и упрашивала. Брось ты нас, устраивай свою жизнь, а Зина ни в какую, если любит – дождется. А он взял да и на другой женился, вот подлец какой! И с ней на Север укатил.