– Да не ерунда! Не ерунда! Милиция у вас сейчас, а тело еще не выносили! А сейчас, наверное, Зинаиду вашу Дмитриевну выводить будут.

– Зинаиду? А ее куда? – Поняв, что соседка не шутит, Анфиса уронила сетки и теперь с ужасом смотрела на красную от возбуждения Анну Сергеевну, мать прозаика Волохницкого.

– Как куда? В тюрьму, это же она его!

– Господи, что за чушь?! Не могла она… Да я утром на рынок шла, все тихо было… – растерянно бормотала Анфиса.

– Да ты беги скорее домой, пока милиция не ушла! А то ведь уйдут и квартиру опечатают, и куда ты?

На лестнице толпились зеваки, в дверях стоял рослый милиционер, Анфиса с трудом протолкалась к своей квартире.

– Вы куда, гражданочка? – преградил ей дорогу милиционер, здоровенный, а на лицо мальчишка совсем.

– Живу я тут, Зыкова Анфиса Тихоновна. На рынок ходила, – коротко, почти по-военному отрапортовала Анфиса Тихоновна.

– Синицын, тут домработница пришла, прими! – крикнул куда-то в глубь квартиры рослый милиционер, подталкивая через порог Анфису.

– Фамилия, имя, отчество, где проживаете? – сурово приступил к допросу кряжистый, похожий на старого бобра милиционер с маленькими въедливыми глазками.

– Зыкова Анфиса Тихоновна, одна тысяча девятьсот второго года рождения. Проживаю здесь же, в этой квартире, только не домработница я, а двоюродная сестра Афанасия Петровича, просто по хозяйству помогаю, – сложив руки на коленях и выпрямив спину, чинно отвечала Анфиса, стараясь скрыть зябкий испуг и волнение. Зинаиду она еще не видела, а была сразу препровождена на кухню.

– Вам это знакомо? – Милиционер выложил на стол перед Анфисой большой нож с широким лезвием.

– Да откуда же у нас такое? С ним же на медведя ходить.

– Откуда вы взяли, что на медведя? – недобро сверкнул малюсенькими глазками милиционер.

– Ну как, я же в глухой деревне росла, леса кругом, так у нас мужики завсегда такой в лес брали, таким и медведя убить можно, если что, – осторожно пожала плечами Анфиса.

– А у вас, значит, такого не было?

– Нет.

– Во сколько вы ушли сегодня из дома?

– В начале восьмого. Мне сегодня на рынок надо было, потом еще в аптеку зашла, вот только вернулась.

– Хозяева ваши уже встали к тому времени?

– Нет, что вы. Афанасий Петрович по средам поздно вставал, у него сегодня заседание в Союзе писателей, так он в эти дни дома с утра работал. А Зинаида Дмитриевна всегда встает не раньше восьми, а то и в девять.

– Значит, когда вы уходили, супруги Зыковы еще спали?

– Ну да.

– Так. Тогда расскажите, за что Зинаида Зыкова убила своего мужа?

– Да не могла она этого сделать, – честно ответила Анфиса. При всей своей нелюбви к Зинке не могла она человека оболгать.

– Не могла, но сделала? – усмехнулся невесело милиционер.

– И не делала.

– А вот соседи утверждают, что сегодня утром Зинаида Зыкова полуодетая выскочила на лестничную клетку с криками «Убили! Убили!», и когда соседи сбежались на ее крики, в квартире посторонних не было, что подтверждает и сама Зыкова, а в кровати лежал Зыков Афанасий Петрович с ножом в груди.

– Батюшки! – воскликнула Анфиса, хватаясь одной рукой за сердце, а другой прикрывая рот. – С ножом в груди? Нет, – покачала она головой. – Зинаида такое точно не могла.

– А вот по словам соседей, супруги жили плохо, все время ругались, скандалили, а некоторые даже считают, что Зыкова мужу изменяла.

– Эх, батюшка, да где же вы видели, чтоб бабы, что мужьям рога наставляют, их бы резали? – Она махнула рукой. – Тут уж скорее муж за женой с ножом гоняться должен. А Афанасий Петрович был не из таких. Он у нас только на словах герой.