Достал фонарик, который предусмотрительно взял с собой.

Почему-то даже мысли не возникало немедленно вернуться и присоединиться к спутникам, которых оставил во дворе. Он даже как будто порадовался, что оказался один, подумал – такая мистическая встреча, которую они искали, подразумевала всё-таки одиночество. Ведь даже если Зло на самом деле здесь обитает, у каждого с ним предстоит свой диалог. Обо всём этом Рома вовсе не размышлял, он скорее это чувствовал, вовсе не пытаясь мысли складывать в слова – рассказывать свои ощущения было некому. Он стал осторожно продвигаться вдоль стены, светя впереди себя фонариком.

Такого света казалось недостаточно. Парень предполагал, что где-то совсем рядом в темноте притаилось нечто гораздо более серьёзное, что стоило увидеть в первую очередь – поэтому волновался и секунда за секундой движения его становились резче. Суматошно он выхватывал из темноты всё подряд: вот его свет скользнул по каменным плитам пола, потом – по изысканным витражам, дальше пробежал по стене и вот тут остановился. Замер.

Рома подошёл ближе и тоже замер, освещая свои фонарём небольшой кусок стены. Рука его задрожала и вместе с этой дрожью свет замерцал, потом погас – это от волнения парень нажал кнопку на фонаре и тот отключился. Теперь он не сразу сообразил, что произошло, и только спустя несколько секунд включил фонарь снова.

То, что рассматривал он на стене, никто другой ни счёл бы чем-то особенным: старинная нарисованная маслом фреска, на ней – женщина в летящих одеждах, лицо близко-близко, так что можно заглянуть ей в глаза. Он и заглянул – сначала просто так, а после понял, что когда-то уже видел эти глаза. Где? На картинке в каком-нибудь художественном альбоме? А может в жизни? От такого узнавания холодок пробежал по спине и капелька такого же холодного пота стекла прямо по позвоночнику – он узнал в этой нарисованной женщине свою бабушку.

Разумеется, даже не думал, что это в самом деле она – такое было невероятно. Однако это необъяснимое сходство опутало мысли каким-то странным дурманом. Несмотря на то, что нарисованная женщина была молода и он никогда не видел такой свою бабушку, просто потому что тогда ещё не родился, он знал черты её лица и выражение глаз. «Как много в мире похожих лиц», – подумал он, намереваясь отойти и отправиться дальше, однако это не удалось – ноги будто приросли к полу, отекли и онемели.

Вдруг Рома почувствовал, что неожиданно сильно захотел есть.

Внезапный голод удивил – ведь совсем недавно он съел огромный кусок пиццы с сыром, колбасой и томатами, так что до утра точно не мог проголодаться… Парень сглотнул слюну и обнаружил, что во рту пересохло – пить тоже хотелось. «Так бывает перед смертью», – почему-то подумал он, вспомнив, как именно бабушка рассказывала ему такие страшные вещи, которые явно не могла знать наверняка, но о которых тоже ей кто-то рассказал. Голод усиливался и жажда тоже. Парень хотел поискать в сумке, зная точно, что там есть у него вода, но руки онемели и он не мог ими пошевелить. «Я умираю?» – такой тревожный вопрос появился в его сознании и он боялся, что кто-то в темноте, тайком спрятавшись рядом, теперь ответит на него утвердительно. «Наверно, так и случаются встречи с Дьяволом, а после человека просто не могут нигде найти», – подумал он.

В следующую секунду услышал совсем рядом какой-то скрежет – будто кто-то ногтями проводил по каменным плитам пола…

Рома хотел закричать, но это тоже не удалось – голос его охрип и звуки не срывались с губ. Оставалось тогда слушать этот скрежет и дальше – он всё настойчивей и громче раздавался в тишине, однако теперь показалось, что страшный незнакомец с огромными жёсткими ногтями находится вовсе не в этом зале, а где-то ниже – может в подземелье, находящемся под старинным зданием, или даже в самой преисподней, если только звуки оттуда в самом деле могут слышать люди. Пронзительный скрежет был ни с чем не сравним и такого Рома точно прежде не слышал – тотчас вспомнил поверья, что перед смертью, особенно преждевременной, за человеком из мира мёртвых прилетают души умерших или бесы рвутся из недр Ада, торопливо стараясь уволочь новую душу туда… Задрожал.