Костя скривился, как от зубной боли. Это вообще-то не барахло, а его инструменты! И не только инструменты, а еще и Особо Нужные Вещи! Сокращенно – ОНВ. И эти ОНВ лежат там, где им и положено лежать. И вещей этих не должна касаться шаловливая рука жены! Иначе они обидятся и пропадут!

Костя вздохнул и потер запястье, раздумывая на тему: «Как ты задолбала своими уборками!» Как только Оля возьмется что-то убирать, так это что-то тут же пропадает. И находится только спустя долгое время и тогда, когда эту вещь уже и искать перестал. Тенденция, однако!

Снова потер запястье и автоматически опустил взгляд, неосознанно удивившись увиденному на предплечье. Совсем забыл о татуировке! Вот же чертовщина!

Потер черные знаки, четко выделяющиеся на уже освободившейся от загара коже (солнце осталось далеко позади, в сентябре). Снова попытался стереть, поплевав на ладонь и потерев ею вправо-влево.

И вдруг – вспышка! Не очень яркая, но такая, что на секунду глаза заволокло пеленой слез, будто глянул на сияющее солнце. Когда проморгался – не поверил глазам. Прямо посреди кухни висела картина. Нет, не картина – ощущение было таким, будто Константин заглядывал в стеклянное окно, идеально чистое, прозрачное, будто после мытья, которое Оля устраивала перед Пасхой в Чистый четверг. Они не были особо религиозными, Костя и Оля Барулины, но есть такие праздники, которые приятно праздновать даже атеистам. Одним из таких праздников и была Пасха. Сладкий запах куличей, крашеные яйца, весна, которая быстро набирает обороты, – вот с чем всегда ассоциировалась Пасха. Костя любил этот праздник.

За «окном» было море. Прозрачное, невероятно прозрачное – таким море и не бывает! То море, что видел Костя, было грязным, мутным, выбрасывающим на гальку-черепашку загаженного берега обрывки водорослей, мусор и пластиковые бутылки. Здесь же была только голубая, прозрачная вода, а берег – белоснежный песок, на котором нет не то что бутылки или объедка пирога – не было вообще никаких следов человека! Только ветер шумел в листьях пальмы да волна с тихим шипением накатывалась на песок.

Пальма?! Ветер?! Волна шипит?! Что за черт?! Как он может слышать ЭТО?! И вообще – что это все значит?!

Секунд пять сидел и тупо смотрел на картинку. Потом заставил себя встать, подошел… протянул руку. Рука прошла через изображение, выйдя с другой стороны – ощущения не было никакого. Просто голографическая картинка в рост человека и шириной… тоже в рост. Квадрат примерно два на два метра. Эдакий экран огромного телевизора, который показывал неизвестно что, включившись неизвестно как.

Что это за место на экране, Костя, само собой, определить не мог. Какие-то острова, точно. Какие, он не знал. Почему острова? Хм… это вопросам вопрос! Просто острова, да и все тут! «Сорок два! А почему сорок два? Ну-у… тогда тридцать семь!»

Нет ориентиров. Нет примет, по которым можно что-то конкретно определить. Вот если бы на картинке были истуканы, как на острове Пасхи, тогда…

Оп! Картинка тут же сменилась! И на ней появился берег моря, покрытый зеленой и бурой травой, склон горы, и на нем… вкривь и вкось – головы истуканов! О господи! Это остров Пасхи!

Сказать, что Константин обалдел, – ничего не сказать. Одно дело, когда в воздухе вдруг возникает картинка – непонятная, необъяснимая, но картинка. Вроде миража. И другое дело, когда ты этой картинкой можешь управлять! А то, что именно он, Костя, управлял этой картинкой, сомнений не было. Вот только что он подумал об острове Пасхи, представил себе истуканов – и они появились. И, кстати сказать, в первый раз, когда Костя сидел и потирал руку, он смотрел в окно на капли дождя, скатывающиеся по стеклу, и с тоской думал о том, что до лета еще далеко, что впереди холодная зима, которую он терпеть не мог, и как хорошо бы сейчас оказаться на пляже с белым песочком! И вот… оказался. Пусть и не физически, так все равно оказался и, похоже, в реальном времени!