– А это ты верно молвил, друже! – сын тысяцкого радостно улыбнулся. – Конечно, выпьем. Посидим, погулеваним… Вот, токмо княжий указ выполним. Он ведь дело говорил, князь-то: Биргер – воевода опытный.
– Ты сам-то откуда? – Михаил вновь пристал с разговором.
– Я ж говорю – с Новгорода, Господина Великого… Да ты ж батюшку моего, тысяцкого, знаешь!
– Да знаю, – Михаил сплюнул. – А князь что, с Москвы?
– Москва? – недоуменно переспросил Сбыслав. – А, ведаю – есть такой городок в земле Владимирской.
– В земле Владимирской, – со вздохом повторил Миша. – Ладно, наиграетесь – скажете.
В это время забежавший вперед пацан вновь обернулся и предупреждающе махнул рукою:
– Шнеки!
– Всем затаиться, – передал по цепочке Сбыслав, сам же бросился в ольшаник, осторожно развел рукой ветви…
Михаил, естественно, за ним…
Интересное было зрелище – на излучине реки, уходя, маячили старинные корабли, чем-то напоминавшие драккары викингов, только не с таким изяществом обводов и значительно более объемные, толстые. Корабли – целая флотилия – быстро уходили прочь, по очереди скрываясь за мысом.
– Не пристали, – утерев пот, перевел дух сын тысяцкого. – Инда теперь вертаем обратно. Дале пущай пелгусьевы люди…
Дождавшись, когда скроется с глаз последнее шведское судно, отряд Сбыслава Якуновича после краткого отдыха отправился в обратный путь. Все так же – берегом. Михаил уже устал удивляться, гадая – где хоть они вообще есть? Что-то он совсем не узнавал местность – ни домов не было, ни железной дороги… Что за глушь-то? И – самое главное – где? Под самым Питером!
Снова не выдержал, нагнал Сбыслава, спросил:
– То – Нева-река, а то – Ижора, – спокойно пояснил тот. – Ижора – сие племя такое, народ, как раз в этих местах живет.
– Да знаю я и про Неву, и про Ижору, – разозлился Миша. – Ты мне скажи, где платформа, станция? Железная дорога где? Усть-Ижора, Рыбацкое, Колпино? Да, завод же где-то должен быть – что-то не видно, чтоб трубы дымили. Скажешь – кризис?
– Рыбацкое? – Сбыслав явно чего-то не понимал. – Не, рыбаков сейчас нету… свеев убояшеся!
Вот и поговори с таким! Впрочем, и другие не лучше – отвечали так же, либо вообще молчали, пока Михаил, наконец, не оставил всяческие попытки хоть чего-то добиться. Махнул рукой: да ну вас всех на фиг, опосля разберемся, а сейчас без стакана, похоже, все равно ничего не поймешь.
Так и шли дальше, Миша, посматривая по сторонам, молчал да вполуха прислушивался к разговорам идущих рядом дружинников. А те много не болтали – затянули вдруг песню:
Вместо «что» парни пели – «цто».
Ну и песня, мать ити! Чистый фольклор.
Тьфу!
Вообще-то, к песням Михаил с детства был равнодушен, как и к музыке. Любил, правда, иногда послушать под настроение что-нибудь рок-клубовское старинное питерское – «Аквариум» там, «Телевизор», «Игры»… но не фанат, нет. Отнюдь не фанат. В отрочестве, правда, да – хаживал по рок-фестивалям, ну, тогда многие хаживали – время такое было.
Так, с песнями-то, дошли и до знакомой поляны. Михаил глянул на часы и – в который раз уже сегодня – раздраженно выругался: разбились! Что ж, не мудрено, в этакой-то сече. Вокруг зудели комары, квакали лягушки, и каркали… нет, не вороны…
– Ты не каркай, ворон черный, – негромко произнес тот самый парнишка, что шагал весь путь впереди.
– Сам ты ворон, – усмехнулся Миша. – А это – коростель!
– То верно, – согласился Сбыслав. – Так и болото тут кличут – коростелиное. Пелгусий сказывал.