«Здорово!» – говорили одноклассники после просмотра первых Мефодиевых работ, выполненных обычной авторучкой, поскольку художественное мастерство большинства одноклассников лежало где-то на уровне «точка, точка, запятая…» либо еще ниже. Единственные, кто не разделял по этому поводу восторгов, были учителя, раз в семестр заставлявшие Ятагановых-родителей раскошеливаться на новые учебники взамен доиллюстрированных сыном старых.

Больше всего надежд возлагал Мефодий на контракт со староболотинской звукозаписывающей компанией «Спектрум», заинтересовавшейся его работами и пожелавшей украсить ими обложки дисков целой плеяды звезд и звездочек местного масштаба. Три месяца проходил Мефодий в ожидании крупного заказа. Уже были выполнены зарисовки к обложкам для двух десятков аудиоальбомов, готовых вот-вот отправиться на суд заказчика. Раиса в предвкушении ожидаемого Мефодием аванса оставила за собой право потратить его на новую дубленку и – если что-то останется – на зимние сапоги. Но…

Все карты Мефодию спутал его более удачливый коллега из далекой Испании – некий Борис Валеджо, репродукции которого случайно попались на глаза менеджерам «Спектрума». Нет, конечно же, сам сеньор Валеджо ничего против Мефодия и в мыслях не держал. Мало того – можно было быть уверенным, что о существовании как господина Ятаганова, так и «Спектрума», и даже самого Староболотинска, этот маститый художник отродясь не слыхивал.

Зато работодатели Мефодия оказались хорошо осведомлены о нем. А потому перед ними встала столь характерная для нашего рынка дилемма: либо платить гонорар «родному» художнику, либо не платить ничего сеньору Валеджо, поскольку навряд ли он когда-либо обратит свое внимание на продукцию маленького провинциального «Спектрума».

Понятно, что дилемма довольно легко разрешилась в пользу второго варианта. И вот на буклетах спектрумовских дисков стали красоваться фантасмагорические обнаженные женщины с крыльями, могучие варвары с мечами и противостоящие им жуткие порождения Сил Зла – в общем, те самые фигуры, что и сделали Бориса Валеджо знаменитым.

Лакомый контракт был потерян, и Мефодию пришлось довольствоваться скромным предложением староболотинской пивоваренной фабрики, выпускающей известное в городе и окрестностях пиво «Викинг». Деньги, что заплатили художнику эти староболотинские «викинги», даже по сравнению с обещанным ему авансом от «Спектрума» были смехотворными, и их едва хватило Раисе на сапоги и пуховик, так и оставив в ее призрачных грезах желанную дубленку. Однако при имеющемся в молодой семье недостатке финансов выбирать особо не приходилось, и Мефодий с головой окунулся в работу.

Фабрика производила шесть сортов пива, и от Мефодия требовалось сотворить шесть эскизов этикеток, обязанных тем или иным образом отражать специфику предлагаемого сорта. О викингах Мефодий был наслышан, с детства увлекался историей их походов и колоритной мифологией, а потому проблем с отображением на бумаге суровых бородачей, облаченных в одежды из шкур и устрашающие рогатые шлемы, не возникло.

Возникли они в отсортировке готовых персонажей по пивным сортам. Легче всего вписались в пивную тему статный блондин с мечом и приземистый крепыш с неподъемной секирой, нареченные соответственно «Викингом Светлым» и «Викингом Крепким». Заставили слегка напрячь воображение образы «Викинга Темного», «Викинга Легкого» и «Викинга Классического», поскольку из готовых зарисовок ничего подходящего выбрать не удалось. «Викинг Темный» после некоторой доработки превратился в жгучего брюнета и стал до боли напоминать Антонио Бандераса из «Тринадцатого Воина»; «Викинг Легкий» вместо тяжелой палицы получил длинный лук и «похудел» килограммов на тридцать, приблизившись к дистрофии; «Викинг Классический» «состарился» до векового возраста и был усажен кистью мастера на замшелый валун – то есть своей дряхлостью символизируя всю ту «классику», что можно было представить себе при слове «викинг».