Троица нервно завертела головами в поисках хозяйки дома, зачем-то рекомендованной им в мужском роде.
– Где вы? – не выдержала Катя, с подозрением всматриваясь в золотистый занавес.
– Я здесь, – сказал голос, аккуратный и тщательный, как у телевизионных дикторов 80-х годов. – Меня зовут Белладонна.
Глаза девушек одновременно скрестились в одной точке, у самого пола.
– Черный – Бегемот, а рыжая – Изида. Но мы зовем ее просто Пуфик.
Белая кошка открывала рот, а оттуда…
– Проходите и чувствуйте себя как дома, – почтительно сказала кошачья блондинка.
Глава восьмая,
в которой Маша безуспешно пытается сосчитать киевские Лысые Горы
Во Франции главным местом колдовских сборищ почитался Puy de Dome. В Германии – Блоксберг, Хорсельберг, Бехтельсберг и многие другие горы. В Швеции – Блакулла. В Испании – ланды Бараона и пески под Севильей. В Италии – знаменитое сборище – у Беневентского орешника (Noce di Benevento), гора Патерно близ Болоньи, гора Спинато близ Мирандолы. В Литве – гора Шатрия, в польских Карпатах – Бабья Гора. В Росии – Лысая Гора близ Киева.
А. Амфитеатров. «Дьявол»
Катя стремительно побледнела, бессмысленно выпучив глаза.
Маша замерла с зависшей над кошачьей спиной рукой. Рот Даши вытянулся длинным «О».
– Дур-р-р-ры!!! – раскатисто прошипел Бегемот со шкафа. – Ни чер-р-р-р-р-та не знают и лезут к чер-р-р-рту в пасть!
– Не обращайте внимания, – светски промурчала Белладонна. – Он признавал только Кылыну.
– А-а-о-о… – нечленораздельно простонала Катя и, рывком закрыв ладонями уши, кинулась в комнату.
Белладонна отпрыгнула, спасаясь от невидящих Катиных ног, и удивленно посмотрела ей вслед длинным невозмутимым взглядом. Рыжая Изида Пуфик даже не обернулась – только недовольно и требовательно ударила Машу мягкой лапкой по застывшей в воздухе ладошке: «Ну, гладь, чего остановилась?»
– Землепотрясно, – ошалела от удивления Чуб. – Говорящие кошки. Вот это финт!
– А вы действительно говорите? – огорошенно промямлила Маша. – Или это мы вас понимаем?
Белладонна нравоучительно взглянула на нее: «А не софистика ли это, деточка?» – и двинулась в комнату, приглашая их за собой.
– Стойте, – испуганно вскрикнула Маша. – А можно вас попросить, – зашептала она, нервничая и извиняясь глазами, – чтобы вы чуть-чуть помолчали? Вы видите, женщине очень-очень плохо.
– Как угодно, – с достоинством ответила Белладонна.
– Они пр-р-р-р-ростолюдинки. Они нам не указ! – зарычал Бегемот.
– Они – люди. И их трое, – весомо возразила белая кошка и нырнула под золотой плюш.
Кот беспардонно фыркнул и, пролетев черной бурей прямо у них над головами, понесся куда-то за угол коридора, поскальзываясь когтями на паркете.
Комната оказалась совершенно круглой, одетой в кольцо уходящих к потолку книжных шкафов, расступившихся лишь для того, чтобы дать место дверям, входной и балконной, поместившейся прямо напротив, и еще огромному и безмолвному камину. Широкую каминную полку поддерживали головами три двухметровые черномраморные кошки: одна – слева и две – справа.
Сверху висела облупленная картина. И даже не картина, а фреска в византийском стиле, написанная на каменном пласте, – вроде тех, что сохранились на стенах древней Софии Киевской, запечатлевших семью возведшего ее Ярослава Мудрого. Плоское поясное изображение «византийки» в голубом платье держало в руке кособокие весы с опустившимся левым «плечом»…
Несмотря на умопомрачительное множество книг, вещей и вещиц, в комнате царил удивительный, почти музейный порядок. И верно, потому Маша, всегда чувствовавшая себя как дома в библиотеках и музеях, точнее, только там и чувствовавшая себя по-настоящему дома, исступленно закачала головой. Это была мечта, воплощенная и невероятно прекрасная!