Она не собиралась рисковать!

Миновав свою скупленную оптом (?) приемную, начальница зашла в лифт, задумчиво погладила кнопки и, нажав одну из них, поехала на самый сумасшедший этаж, временно оккупированный пресс-центром известного музыкального фестиваля.

Там Катя оценивающе пошарила глазами в клоаке шоу-бизнеса и выудила из общего мусора и хаоса мелковозрастную жвачную девицу с красным рюкзаком за плечами.

– Можно вас на минуту? – обратилась к ней Дображанская. Девица задерганно кивнула и отошла в сторону.

– Вы журналистка? – На груди девицы висел запаянный в пластик «бейдж».

– Да, а что? – ответила та, прожевывая слова вместе со жвачкой.

– Вы здесь работаете?

– Нет, за аккредитацией зашла. А что?

– Хотите заработать сто долларов?

– Как? – уныло спросила журналистка. – Про кого писать?

– Нет-нет, – почти ласково объяснила ей Катя. – Мне нужно, чтобы вы поднялись ко мне в кабинет и высказали свое беспристрастное мнение об одной вещи. А то мои сотрудники… – Она презрительно махнула рукой, сопроводив этот жест соответствующим скептическим выражением. – Мне важно узнать свежий взгляд совершенно постороннего человека. Мой офис тут, на несколько этажей выше.

– И все? – довольно заулыбалась девица.

– Все.

Они не медля поднялись наверх. Причем жующая упрямо терзала зубами свою резинку и с интересом поглядывала на Дображанскую – было видно, что предложенная ей миссия показалась журналистке лестной.

Девушка высокомерно посмотрела на не удостоившуюся начальственного доверия секретаршу и, оказавшись в кабинете, приняла подчеркнуто серьезный вид.

– Идите сюда, – подозвала ее Катя к столу, на котором лежала «практически бесценная» подделка. – Вы можете прочитать, что здесь написано?

Девица старательно вгляделась и недоуменно наморщила лоб.

– Нет, – ответила она вежливо. – Тут по-старому.

– А вы попытайтесь, – беспокойно попросила ее Катерина. – Это же русский язык… Верно?

Журналистка удивленно дернула подбородком, деловито сплюнула жвачку в кулак и попыталась честно отработать обещанную сотню.

– «Он иже, видевши гибель ея от демона плакохуся зело», – с натугой прозапиналась она и вопросительно посмотрела на Катю. – Еще?

Вместо ответа та протянула ей красивую хрустящую бумажку и молча указала на дверь зажатой в руке сумкой.

Слов у нее больше не было. Чувств и умозаключений – тоже. Все, что составляло в совокупности Катино «Я», мгновенно объявило забастовку, отказываясь принять единственно возможный – совершенно невозможный вывод: эту случайную, выуженную ею наобум малолетку никто не мог вычислить и подкупить. А значит, книга действительно написана на языке Нестора и действительно только она одна… И прав, выходит, Арнольдович…

Но этот неумолимо возвышавшийся в конце нехитрых логических заключений вывод так и остался за воротами Катиного сознания, осажденного угрожающим здравому смыслу рядом фактов. И она не собиралась сдавать им крепость, даже если у нее кончится пища и вода и придется есть собак и крыс.

– Катерина Михайловна, – пропел на столе искаженный голос секретарши. – К вам посетители. Виктор Арнольдович и…

– Просите, – отрешенно отозвалась шефиня.

Взамен исчезнувшего в дверях красного рюкзака появились тугие, уже успевшие порозоветь в преддверии жирных процентов директорские щеки в сопровождении высокого сорокалетнего мужчины с запертым, как сейф, лицом.

– Позвольте представить, Адриан Маркато, – пролетел мимо ее правого уха голос директора. Но фамилия иностранца растворилась в воздухе дымом, прежде чем Катя успела ее осознать.