— Можно? — спросила я Жанну, заглядывая к ней в кабинет.

— Конечно! — обрадовалась она. — Заходи, наливай чай. И мне заодно! — указала она на маленький столик в углу с чайником и чайными принадлежностями.

— А у тебя тут уютненько. Даже лучше, чем у Кашапова, — похвалила я ее кабинет, зная, что ей понравится такое сравнение с заместителем.

— Не произноси эту фамилию в моем кабинете! — строго ответила Жанна. — У него не кабинет, а свинарник! Я рада, что ты это заметила, — быстро сменила она тон и улыбнулась мне, не желая меня обижать.

Но я поняла, что о Дмитрии самой лучше разговор не заводить, хотя бы в ее кабинете. Это были ее прихоти, которым придется мне следовать и играть по ее правилам первое время.

Зашла я к ней, переживая после разговора с мамой, у которой и без меня проблем было много, в основном, со здоровьем — как её, так и отца.

— Представляешь, этот идиот вернулся в деревню и рассказал своей мамочке про всю нашу жизнь. Поплакался, скорее всего, какая я плохая, ничего не умею, не работаю, да и готовлю, скорее всего, плохо, родить не смогла, и еще кучу всего.

И тут меня словно кипятком окатило, когда я почувствовав на себе взгляд Жанны и поняла, что только что проболталась. Причем выдала настолько личную тайну, что не заметила, как перелила ее кружку и залила кипятком весь стол.

— Ой, прости! Я сейчас вытру! — схватила небольшую тряпку, которую нашла на этом же столике и начала промокать ею горячую воду.

— Что ты сказала? — спросила она, медленно поднимаясь со своего кресла и направилась ко мне.

— Блин, горячая! — Я начала обжигаться, но продолжала вытирать воду, лишь бы не посмотреть в ее сторону, иначе под ее взглядом точно все расскажу и из-за своего мягкого характера не смогу умолчать.

— Полина! Садись! — указала она на место рядом с собой, где она успела уже расположиться, чтобы мучить меня своими расспросами, наплевав на разлитую воду.

— Так ты была беременна? — быстро догадалась Жанна.

— Была. У меня случился выкидыш, и ничего не получилось, — ответила я, подсев к ней.

Она смотрела на меня с такой жалостью, что мне тут же захотелось заплакать, но я смогла сдержаться.

— И ты так просто об этом говоришь? — удивилась она.

— Конечно, нет. Первое время я вообще говорить не могла, только рыдала. А теперь уже много времени прошло, поэтому такой боли нет.

— Ну, все равно. Это такое дело… Очень все… — Она не смогла подобрать слова, растерявшись от такой короткой и неожиданной истории.

— От меня ничего не зависело. Больше — от врачей. Мне кажется, это они не смогли его спасти. Сейчас столько историй по телевизору, как выхаживают недоношенных детей и они вырастают обычными и ничем не отличаются от других. А тут — семимесячный, представляешь? — продолжила я и не заметила, как начала плакать.

— Тише, тише, — начала успокаивать меня Жанна, давая в руки горячий чай. — Попей, сразу успокоишься.

— Извини. Я не хотела тебе это рассказывать. Так и знала, что этим закончится. — Я сделала пару маленьких глотков, чтобы успокоиться.

— Ничего страшного. Странно, конечно, что ты родителям не рассказала, срок довольно приличный уже был. И живот тоже не спрячешь.

— Мы в деревню редко ездили. А когда забеременела, так вообще перестали. На предыдущей работе ушла в декрет, а без ребенка возвращаться не захотела: неизвестно, что будут говорить.

— Если люди нормальные, то ничего говорить не будут. Ну и хорошо, что не вернулась, иначе сюда бы не пришла.

— А у тебя кто-нибудь по-серьезному был? — решила поинтересоваться, не все же мне одной про свою жизнь рассказывать.