***

Настроение у генерала Резнова, находилось где-то между отметкой плохо и отвратительно. Ещё бы! Руслан, очень настойчиво отвлёк его от весьма важных экспериментов. Конечно, и без него справятся, но поприсутствовать хотелось. А тут капитан со своими закидонами и намёками о репрессиях со стороны большого начальства. Эдак, финансирование урежут и что тогда? Хотя раз Руслан зовёт поговорить, не всё так плохо. И хотя он человек с принципами, но и нет у него привычки, закладывать старых друзей не дав шанса. Но эксперименты...

— И так, товарищи офицеры, — сидящий в гостевом кресле Рогожин, окинул взглядом Резнова и Семёнова. — Ситуация крайне хреновая. Вот здесь, — трясёт довольно толстой папкой, — результаты сдачи нормативов. И если ракетчики и летуны не подкачали, и со своими справились, за исключением пары человек. Пилоты так вообще красавцы, все как один... То по внутренней охране базы ситуация удручающая из двухсот человек сдали шесть, — и вопросительно уставился на полковника.

— Так ведь не полностью завалили, — пытается оправдаться полковник, — по одному двум нормативам. В остальном физ подготовка хорошая.

— Это да, — ехидно кивает капитан. — У меня такое ощущение сложилось, что у вас тут только качалки не пустуют. Но это понятно, как же к бабам с дряблым телом. А мне у тебя чуть ли не клещами пришлось время в зале вытягивать.

— Так ты обиделся что ли, Руслан? — Резнов качает головой. — Ну, сказал бы мне. Всё бы было.

— Ефим Петрович, сдали в основном те, кто был переведён в течение года, а это тенденция. Залы пустуют, кроме качалок. Инструкторов по рукопашке нет. Стрелковая подготовка хромает. А средства выделяются. Где они?

— Андрей? — голос Резнова становится резким, лицо каменеет.

— Так ведь, занимаются же. А инструктора нам не положены. Офицеры должны своих подчинённых гонять.

— Значит, плохо гоняют, — отрезал Рогожин, — точнее никак. Но это всё слёзы по сравнению с местными шутками над новичками.

— Какими шутками? — неподдельно заинтересовался генерал.

Тут-то Руслан и поведал ему историю, рассказанную пару дней назад Мажором, о комнате К216.

— Ну, развлекаются парни, никто же не пострадал! — пытается оправдаться полковник.

— Ну да, ну да, — с пониманием качает головой Рогожин, — это пока. А вот прихватит сердечко у какого-нибудь хлипкого учёного. Это у тебя дуболомы, а у этих здоровье тьфу...

— Та-а-ак, — упоминание загнувшихся юных гениев, очень не понравилось Резнову. — Семёнов, я с тебя шкуру спущу.

— Не спустите, — вздыхает капитан. — Не место ему здесь...

— Руслан, ну не стоит делать поспешных выводов, — пытается заступиться Резнов. — За одного битого двух небитых дают...

— А сколько человек в шутке участвует? Пять? Семь? — глядя в глаза полковнику спрашивает Рогожин.

Семёнов кивает.

— То есть пяток потенциальных трупов.

— Почему это? Всегда же нормально было всё. С учёными аккуратно, ну парни из охраны, бывало, сопротивляются, так там пара синяков и всё...

— А в том, что мои тоже новички. И их уже приглашали, но они отговорились занятостью, пока я не разберусь. А ведь не знай они, попёрлись бы. Молодые, гормоны прут.

— Ах вот в чём дело! — скалится полковник. — Побоялся, что синячок у детишек появится?

— Ты дурак, Семёнов?

— Руслан, — кашлянул генерал.

— Дурак и есть, — зло бросает капитан. — Мои парни в последний раз вдесятером вырезали базу с боевиками. Это когда, дочь Разина освободили...

Резнов кивает.

— Причём, вначале туда зашёл Мажор, всё посмотрел, взял языка и на месте запытал до смерти. Потом вышел и, оставив троих снаружи, всемером зачистили базу. Чуть больше сорока человек, как корова языком, и всё это в полной тишине. А чуть позже вшестером караван в полсотни боевиков на ноль помножили. И даже не взблевнул никто. И спали прекрасно. А вот теперь скажите мне, чем закончилась бы ваша шутка?