– Знакомые.
– Я тебе дам, знакомые.
– Я понял, что это вы… ну, короче, спасибо, – повернулся мальчик к Одинцову.
– За что спасибо, что ты понял? – не унималась ничего не понимающая Надежда.
– Ты в порядке? – спросил Павел.
– Да! Говорил же, они в покое не оставят.
– Уже оставили.
– Да в чем дело наконец? – выкрикнула Надежда.
– Потише, Надежда Владимировна, соседи услышат, разговоры ненужные пойдут.
– Тогда оба мне ответьте, что происходит. Я же спать спокойно не смогу.
– Расскажи все матери, Коля, пусть успокоится.
– А нас точно больше не тронут?
– А кого эти придурки тронули?
– Вы с Грачом говорили?
– Он не представился, но уверен, что с ним. Мы обо всем договорились. Тебе ничего не угрожает.
– Нет, я так больше не могу. – Надежда неожиданно заплакала.
– Ну что стоишь? – кивнул Николаю Одинцов. – Обними мать да веди домой, там все расскажешь. Все, Коля, ничего не скрывай. И обещай, что больше никогда ни в какую компанию не попадешь. Что займешься учебой, спортом. Давай!
– Пойдем, мам. Честное слово, я все тебе расскажу, – приобнял мать мальчик, и оба скрылись в подъезде.
Выкурив сигарету, Павел тоже поднялся к себе. Прошел в кухню, заварил себе кофе, выкурил еще две сигареты и собрался уже принять душ, как в прихожей раздался звонок.
А это еще кто? Вроде прежние «гости» вернуться не должны. Может, сантехник? Или Колька?
На всякий случай достав из куртки пистолет и засунув его под ремень брюк, он открыл дверь.
На пороге стояла Надежда.
– Вы? Вот не ожидал!
– Я могу войти?
– Конечно! Проходите, пожалуйста.
Надежда прошла на кухню, открыла форточку, чтобы выпустить табачный дым.
– Да, накурил я, – смущенно проговорил Павел, не зная, что сказать более подходящее для этого момента.
– Ничего, проветрится. Мне Колька все рассказал. И я, я не знаю, как благодарить вас. Если бы не вы, то страшно подумать, что стало бы с сыном.
– Теперь все позади.
– Но ты так рисковал! Ведь бандиты могли убить тебя! – Надежда незаметно для себя перешла на «ты».
– Ну, убить, скажем так, меня не просто. Да и не пошли бы они на это.
– Я совершенно ничего не знала.
– Теперь знаешь. Не беспокойся, все будет хорошо.
– Кольке так не хватает мужского общения. Это и понятно, он рос без отца.
– Я тоже рос без отца.
– Могу я попросить тебя об одном… одном одолжении?
– Конечно.
– Ты, пожалуйста, не оставляй Кольку. Для него ты непререкаемый авторитет. Он даже сказал, мне неудобно, но… в общем, он сказал, вот бы мне такого отца.
– Надь! Успокойся. Я присмотрю за Колькой.
– Ты заходи к нам.
– Если ты не против, зайду.
– Как я могу быть против, если сама прошу тебя об этом.
– Возможно, ты сейчас под впечатлением откровения сына и завтра пожалеешь о своих словах, касающихся приглашения заходить.
– Нет, я действительно хочу… видеть тебя у нас. И… не только из-за Кольки.
Вконец засмущавшись, Надежда поднялась и быстро вышла из квартиры. Одинцов не успел проводить ее. Вернувшись на кухню, он почувствовал то, чего раньше никогда не чувствовал, даже с Галиной. Уснул Павел поздно, и война ему этой ночью не снилась.
Глава третья
В съемной московской квартире на окраине столицы находились два человека. Мужчины средних лет, одному сорок два года, второму тридцать лет. Тот, что помоложе, качал мышцы живота, лежа на полу. Он с выдохом и вдохом то поднимался в положение сидя, то опускался на спину, держа мускулистые руки на затылке. Второй сидел в кресле у журнального столика и потягивал виски. Тихо работал телевизор. Время приближалось к полудню.
Старший мужчина – Тихон Ступак, имевший погоняло Тихий, взглянул на товарища, Репнина Аркадия, которого подельники называли Акробатом.