Поправила темно-каштановые кудри, воткнула в них цветок размером с тарелку – назло всем майорам мира, – и выдохнула. Выглядела я шикарно, но внутри все колотилось.

Сегодня там будет Алексей, этот синеглазый кошмар с язвительными шуточками про сироп и танк. После кофейни, ужина и той ссоры в «Хрусте багета» он засел в моей голове, как нить в швейной машинке.

Бесил до чертиков, но его взгляд… Он смотрел так, будто хотел не просто штраф выписать, а зажать меня где-нибудь и…

Черт, Мила, не думай об этом! Я схватила сумочку и пошла, стараясь отвлечься.

Зал был как из сказки – люстры, гирлянды, цветы, музыка лилась, как шампанское. Люди в костюмах смеялись, танцевали, а я искала Дарью и Артема.

Они стояли у стола с закусками, сияя перед своей свадьбой, и я улыбнулась. Но потом увидела его. Алексей был у входа, в черной форме, с суровым лицом, как на дежурстве.

Его синие глаза поймали мои, и я замерла, чувствуя, как сердце дрогнуло. Он отвернулся, и я разозлилась – что он вообще о себе возомнил? Дарья заметила мое лицо и потащила к пуншу.

– Мила, расслабься! Это бал, а не допросная.

– Легко тебе, – буркнула я, сглотнув. – Твой майор тут как охранник, а я как клоун в этом платье.

Она засмеялась, но я чувствовала его взгляд. Он будто гладил меня по спине, и это бесило. После Ильи, который бросил меня перед свадьбой ради другой, я решила: никаких мужиков. Платья, сиропы и швейная мастерская – мой щит.

Но Алексей пробивал его, как игла толстую ткань.

Тут кто-то коснулся моей руки. Обернулась, Алексей стоял так близко, что я почуяла кофе и его кожу, и колени задрожали.

– Потанцуем? – голос низкий, как шепот в ночи.

Я хотела сказать «нет», но Дарья толкнула меня:

– Иди, Мила, не ломайся!

Я фыркнула и дала ему руку. Сильные пальцы сжали мои – теплые, крепкие, и по спине побежали мурашки. Мы вышли на танцпол, и сначала было неловко. Я молчала, он тоже, только музыка звучала. Он вел уверенно, и я чувствовала его тело – твердое, накачанное, слишком близко.

– Шикарно выглядишь, – сказал он вдруг, и я удивилась.

– Спасибо, – пробормотала я, чувствуя, как щеки горят.

– Платье тебе идет, – добавил он, и его глаза скользнули по моей груди и бедрам.

– Ты тоже ничего, – ответила я, стараясь казаться холодной, но внутри все кипело.

Мужчина притянул меня ближе, и моя грудь прижалась к нему. Я почуяла его тепло, дыхание, и сердце заколотилось. Мы танцевали, и вдруг я споткнулась – каблук предательски подвернулся.

Я врезалась в него, он поймал меня, и его лицо оказалось так близко, что я видела его зрачки. И тут это случилось.

Его губы врезались в мои случайно, но так жестко, что я ахнула. Он не остановился – его язык ворвался в мой рот, грубо, жадно, будто насилуя его, и я задохнулась от напора.

Руки Алексея сжали мою талию, потом скользнули ниже, сминая попку, и я почувствовала, как он трется о меня через штаны – твердый, горячий, прямо в бедро.

Я ответила, не думая, вцепилась в его шею, пальцы зарылись в темно-русые волосы. А он рычал в мой рот, лаская языком так откровенно, что я растекалась. Моя грудь прижималась к нему, соски напряглись, и между ног стало мокро – я текла, как дура, от его напора.

Майор нагло терся членом об меня, и я задрожала, представляя, как он рвет платье и входит в меня своим членом. Застонала в его рот, и он сжал меня сильнее, будто хотел проглотить.

Но тут ведущий объявил: «Дамы и господа, аукцион начинается!» Мы отскочили друг от друга, тяжело дыша.

Я посмотрела на Алексея тяжело дыша, глаза темные, губы влажные, майор выглядел так, будто готов меня добить. Сглотнула, чувствуя, как трусики липнут к киске, и разозлилась.