– Ты что, из русских эмигрантов? – спросил я.

– Нет, – сказала она без малейшего волнения или тревоги. – Я немка, и родители немцы. Просто наши далекие предки были славянами.

Убедительное объяснение, если нет противоречащих тому данных, а их пока что нет. Действительно, в стародавние времена изрядная часть нынешней Германии была славянскими землями. Это уж потом пришли немцы. Славян они не вырезали поголовно, как поступили, скажем, с пруссами, – но поголовно онемечили, так что она с полным на то основанием могла называть себя немкой. Причем у некоторых славянские фамилии так и сохранились. У немцев был даже генерал фон Белов, одно время служивший не где-нибудь – адъютантом Гитлера. И уж хрен он себя чувствовал славянином. А захватом Норвегии командовал генерал Фалькенхорст, «в девичестве» Ястржембский – из давным-давно онемеченных поляков, правда, фамилию на немецкий уже при Гитлере перевел.

– А как вышло, что ты родилась в Таллине? – спросил я.

– Отец служил там при какой-то военной миссии. Три года, еще унтер-офицером. Вот и родилась. Только отца оттуда перевели в Германию, когда мне было полтора года, так что Таллина я совершенно не помню…

Это тоже было произнесено без малейшего волнения или тревоги – и тоже было достаточно убедительным объяснением. Что у нас еще? Членский билет Союза немецких девушек – женский гитлерюгенд, ага. Ни при какой погоде не компрматериал – и в мужской, и в женский гитлерюгенд «истинных арийцев и ариек» зачисляли в обязательном порядке, поголовно. Разница только в том, что парней по достижении призывного возраста гребли в армию, а девушки в своем Союзе состояли с десяти лет и до двадцати одного года.

Матрикул, как у немцев назывался студенческий билет. Та-ак… Тоже довольно интересно. Случилось так, что я многое знал про «Институт иностранных языков Шпайтена». Проходили мы через Шпайтен перед Кольбергом. Он-то от бомбардировок почти не пострадал, и я по приказу комдива выделял два взвода для содействия ребятам из Смерша, которых и этот институт интересовал.

Любопытное учебное заведение было, знаете ли. Примерно две тысячи студентов, причем четверть – парни, за способности к языкам не попавшие под тотальную мобилизацию вплоть до самого последнего времени, когда (здесь Линда говорила чистую правду) институт не стали эвакуировать, а студентов, называя вещи своими именами, просто-напросто бросили вместе с институтом, предоставив им устраиваться как знают.

Языков там изучали с дюжину: русский, белорусский, украинский, сербский, еще несколько тех стран, что были рейхом оккупированы, а еще английский и испанский. Это – с прицелом на дальнюю перспективу (сам институт создали в сорок втором, когда немцы прорвали наш Донской фронт и покатили к Сталинграду, когда им казалось, что впереди – сплошные успехи). У Гитлера был план удара по США через Центральную Америку, и, знаете ли, отнюдь не такой уж бредовый: в Южной Америке жило немало немцев, да и кое-какие «коренные» к нему питали откровенные симпатии – то-то после войны там укрылось множество гитлеровцев. Да и мексиканцы симпатии к северным соседям не питали – те их немало обижали, в свое время более половину Мексики оттяпали…

Так вот, в Шпайтене как раз и готовили своих переводчиков для оккупационной администрации – так и в самом деле надежнее, чем повсюду привлекать предателей из местных. Не везде местного и допустишь. Поэтому патронировала институт пара-тройка контор, не имевших никакого отношения к министерству образования, в том числе министерство по делам восточных территорий, то есть оккупированных советских земель. Розенберг там заправлял. Знаете? Ага, вот именно.