А мне не оставалось иного выбора, кроме как впустить в сердце и разум то непривычное наваждение, что насильно вторглось и забрало и без того редкий покой.
Чувство, которое стягивает самообладание, сплющивает отторжение и уплотняет непокорность, словно асфальтоукладочный каток, превращающий несвязный грунт в абсолютно гладкую поверхность, поселилось внутри меня. Когда это подселение произошло, я не понимал, что со мной творится. Это непривычное ощущение пугало и приводило в ярость, но не отпускало, как бы не старался избавится от него. Меня настигло то незавидное сумасшествие, что принято называть любовью. Любовь прекрасна? Как по мне – это безумие. Транс, впав в состояние которого, уже не выйдешь оттуда самим собой, если вообще найдешь выход.
А Майкл Норват, то есть я, получив возможность обрести нечто иное, больше не хочет искать выход.
Он хочет любить!
Решился на отчаянные меры ради любимой женщины, сделал хоть и неуверенный, но широкий шаг на путь к исправлению.
Ради нее я буду другим. Ради нее я стану человеком.
Забегаю вперед, ведь это уже конец истории. А я пока только начал…
Глава 1
Душу протезом не заменишь.
Аль Пачино «Запах женщины».
– Норват, подъем! Дважды повторять не стану! – назойливый бас отца оборвал безмятежный сон.
Я неохотно открыл глаза. Тут же нахмурился, с протяжным мычанием перевернулся на спину, бросил подушку на лицо. «Привет, мой гадкий мир.»
Смотреть на реальность глазами безвольного раба в сотни раз хуже, чем невыносимо. Меня никто никогда не спрашивал: хочу ли жить так, как живу. К шестнадцати годам абсолютно все окружение успело осточертеть изрядно.
Или почти все…
– Господин… – служанка осторожно приоткрыла дверь спальни. Я тут же повернулся на ее голосок. – вам нужно прибыть на шахту сразу после сдачи экзаменов…
– Не говори, что мне нужно делать, Персик. И тогда я не скажу, куда тебе идти.
– Но ведь меня зовут…
– Плевать на то, как тебя по паспорту. Мне нравится Персик, значит, будешь Персиком.
– Как вам угодно. – служанка несмело подошла к постели, поставив на тумбочку поднос с завтраком, затем стыдливо поглядела на меня и тут же опустила глазки.
– Ах, Персик, Персик… Ни стыда, ни совести!
Персик немного старше меня. Ох, и заводная девчушка! Издевательски будоражит больное воображение. Так и приманивает мои глаза аппетитной фигуркой. Пышные грудки, будто спелые дыньки, норовят выпасть из глубокого выреза блузки и порадовать глаз. Умоляют их потискать! Ниже – округлые бедрышки, которые выигрышным образом подчеркивает до невозможности узенькая юбчонка. Казалось, вот-вот треснет по швам та юбчонка, что кончалась под складкой сочной попки!
Большие пугливые глазки Персика призывали действовать без промедления. И длинные волосы, которые с большим удобством намотаются на кулак…
Все это в целом не давало мне покоя. Самый настоящий Персик, а не как ее там.
Кроме безрассудного желания пощупать все то очевидное, но не досягаемое, успел к Персику привыкнуть. Два месяца, как хожу и облизываюсь.
Отец частенько менял прислуг. Вероятно, быстро надоедали его переменчивому вкусу, хоть и подбирал одну краше другой. И сейчас в особняке Норват две служанки. Вторая, новенькая, ко мне никогда не заходила. Та ублажала отца.
Но Персик служила только мне. Она, к моему удивлению, и задержалась в нашем доме дольше остальных.
– Ты красива, Персик. – скрипуче ляпнул я, голодными глазами окинув служанку с ног до груди. А затем облизнулся. Утреннее возбуждение пока не отпустило. Приподнятое одеяло предательски выдавало мужской неподдельный интерес к этой бесправной особе, чего я и так никогда не скрывал. А еще я заметил, куда таращились похотливые глазки Персика, что подстегивало сотворить с ней нечто вопиющее в эту самую секунду.