Вот теперь, пожалуй, точно все…
Следующую неделю отпуска я почти безвылазно просидел в Интернете, разыскивая в хитросплетениях Всемирной паутины всю доступную информацию о «Вервольфе», которой оказалось не так уж и много. Точнее, информации-то было как раз в избытке, однако достоверность ее не выдерживала никакой критики. Создавалось даже впечатление, что любой сайт, имеющий минимальное отношение к истории Второй мировой, просто считал своим долгом разместить хоть какую-то информацию о винницкой Ставке. О скрытых и явных пронацистских сайтах и форумах я вообще молчу. По сути, все приведенные в нете статьи явно вышли из одного источника. Точнее, представляли собой авторскую переделку, иногда чуть ли не дословную, некой базовой версии, о которой – равно, как и о том, под чьим чутким руководством она родилась, – я вам уже рассказывал выше.
Ну а дальше?
Дальше я совершил ошибку. Страшную ошибку, едва не стоившую мне жизни…
Глава 4
Здраво рассудив, что вся истинная документация по проведенной нашими исследовательскими группами работе до сих пор мирно пылится в госбезовском архиве, я позвонил своему старому, армейскому еще, товарищу, а ныне капитану ФСБ, с просьбой помочь в этом несложном, как мне казалось, деле. Он тоже не усмотрел в моей просьбе ничего особенного. Если штатный сотрудник соседнего силового ведомства запрашивает какую-то информацию, пусть даже не делая официального архивного запроса, значит, она ему действительно необходима. За годы нашей с ним службы и дружбы мы иногда помогали друг другу, особенно я. Петька – так его звали – был оперативником одной из служб, и ему частенько требовалась информация из нашего архива.
Предмет моей просьбы его тоже не особенно удивил. Нужно – значит нужно. Тем более что я в общих чертах обрисовал ему ситуацию с найденными документами, да и шестьдесят прошедших лет почти наверняка гарантировали снятие грифа секретности. Собственно, именно поэтому я и позвонил ему по обычному телефону – не подстраховался, как учили когда-то, вот и подставил парня, и сам подставился…
Впрочем, в тот вечер ни я, ни он ничего не заподозрили. Петька пообещал разузнать, что к чему, а я – поподробнее рассказать всю удивительную историю моего деда. Дня через два Петр перезвонил мне на мобильный и мрачным голосом сообщил, что его, точнее мой, запрос вызвал какие-то не слишком понятные движения и явно не соответствующий моменту интерес, и что нам необходимо встретиться. Мы договорились следующим утром увидеться где-нибудь в людном месте – и…
И я опоздал. Не учел утренних пробок на дорогах и опоздал. Совсем чуть-чуть опоздал, минут на пять. И это спасло мне жизнь.
Матеря всех на свете автомобилистов вместе с их стальными конями, очередным бензиновым кризисом и наглыми гайцами, я, наконец, перестроился в крайний ряд и собрался припарковаться. Петька стоял на тротуаре метрах в тридцати впереди и нервно курил, высматривая меня в потоке машин. Я уже приготовился просигналить, привлекая его внимание, но в этот момент мою «девятку» опасно подрезала не первой свежести иномарка с затемненными, практически черными стеклами, метнувшаяся к бровке откуда-то из второго или даже третьего ряда. И прежде чем я успел выругаться и возмущенно засигналить вслед наглецу, автомашина резко тормознула около Петра.
В отличие от меня, он, похоже, все понял сразу: отшвырнул целлофановый пакет, который держал в руках, и прыгнул в сторону рекламного щита на массивной металлической опоре. Впрочем, успеть он все равно уже не мог – из темного салона ударила короткая автоматная очередь, наискосок прочертившая грудь и живот моего товарища. Автомашина тут же взревела двигателем и, взвизгнув нещадно стираемой об асфальт резиной, рванула с места. Все заняло от силы секунды три – люди на остановке неподалеку еще только оборачивались на звук выстрелов, а машина уже уносилась прочь.