– Господи, спаси и сохрани! – Александр Александрович чувствовал, что уже дольше не сможет удерживать проклятую крышу.

Но сознание, что семья успела выбраться, успокаивало.

Николай оглядел мать и сестер с братьями, бросился обратно наверх:

– Надо помочь папа́!

Сверху звал великий князь Владимир:

– Ники, на помощь!

Туда же сбегались уцелевшие слуги.

– Государь-император?!

– Там! – ткнул князь Владимир пальцем в разрушенный вагон.

В это мгновение крыша окончательно обвалилась, придавив собой Александра Александровича.

– Саша!!! – раздался снизу крик Марии Федоровны.

– Поднимай! – скомандовал князь Владимир. – Давай! Еще! Выше!

Он протиснулся в образовавшуюся щель и отозвался оттуда:

– Живой, только нога застряла. Поднимите выше. И доктора сюда!

Николай со слугами и подоспевшими солдатами наконец сумели приподнять крышу настолько, чтобы удалось освободить ногу Александра Александровича и вытащить его из разрушенного вагона.

Врача не было, в этом месте не было никого. А вокруг ужас – сошедшие с рельсов, разрушенные вагоны, покореженный металл, сброшенные вагонные тележки и крики, стоны, призывы о помощи. Настоящий ад!

Мария Федоровна прижала к себе дочерей, боясь даже подумать, какие известия получит сверху.

Наконец Николай сообразил крикнуть матери, что император жив и даже не очень пострадал.

Тогда Мария Федоровна сообразила поинтересоваться травмами у детей. Это невероятно, но они отделались ссадинами и синяками. Оля, скатившись по насыпи, не пострадала вообще, у остальных поцарапаны лица и порезаны осколками руки, у самой императрицы страшно болела левая рука, но двигать можно, значит, не сломана.

– Ничего, остальное заживет. Главное – живы и целы, – успокоила она себя и детей.

Увидев няню маленькой княжны Ольги, подозвала ее к себе:

– Целы? Присмотрите за детьми.

Больше дети ее не видели, императрица бросилась заботиться о пострадавших.

Александр Александрович видимых повреждений не получил, не считая тех же царапин и порезов.

Все в крови, но целы – что могло быть чудесней!

– Ники, как ты? – запыхавшись от подъема, поинтересовалась императрица.

– Я хорошо. Папа́, кажется, цел, только ногу придавил сильно. Ты в крови.

– Ты тоже. Нет, я не ранена, только порезы. Посмотри, – Мария Федоровна кивнула на предыдущий вагон. Если вагон-ресторан был разрушен, пол его провалился на насыпь, а крыша рухнула вниз, то вагон перед ним просто не существовал! Среди груды вагонных тележек, покореженного металла торчал лишь обломок деревянной стены. Стало понятно, что уцелеть в нем едва ли возможно вообще.

В пух и прах разлетелся вагон министра путей сообщения Посьета, шедший следом за локомотивами и электрическим вагоном. Сам министр завтракал, а потому уцелел, хотя и поранился. Находившиеся в его вагоне управляющий дорогой и инспектора вообще отделались испугом, оказались выброшены из разрушенного вагона на насыпь.

Больше всего досталось прислуге, ехавшей следом за вагоном Посьета, их просто расплющило напиравшими сзади частями состава. Именно там оказалось больше всего погибших.

К императорскому вагону спешили уцелевшие:

– Как государь, он спасен?

Узнав, что выжил, крестились окровавленными руками, забывая о собственных бедах:

– Слава богу, все в порядке!

Сам Александр Александрович, едва выбравшись из-под обломков, принялся командовать. Было ясно, что такому количеству раненых помочь своими силами невозможно, нужно подкрепление. Кроме того, не было простых перевязочных средств. Ошарашенные свидетели катастрофы, солдаты Пензенского пехотного полка, стоявшие вдоль всей насыпи, были слишком немногочисленны, чтобы справиться с ситуацией.