– Спасибо, мой старый друг, – с облегчением сказал Фербин.

– И тем не менее вы должны знать, что о вас ходят всякие слухи, Фербин. Говорят, что вы бежали с поля боя и вскоре были убиты. И еще: теперь, когда вы считаетесь мертвым, вас будто бы обвиняют во множестве преступлений против государства и общества, серьезных и не очень.

– Что?! – воскликнул Фербин.

– Именно так, – подтвердил Селтис. – Судя по всему, вас хотят объявить дезертиром. А кроме того – на случай, если вы остались-таки в живых, – обесчестить вас, чтобы любой, кому вы доверитесь, тут же сообщил властям. Будьте же осторожны, молодой человек, который был мальчиком, и принц, который надеется стать королем.

– Бесчестие и подлость, – выдохнул Фербин, чувствуя, как пересыхает у него во рту. – Несправедливость и клевета. Невыносимо. Невыносимо. – Он почувствовал страшный прилив злости, так что даже руки задрожали, и с удивлением посмотрел на свои трясущиеся пальцы, потом проглотил слюну, со слезами глядя на старого наставника. – Вот что я вам скажу, Селтис. Я все время чувствую, что мой гнев уже не может стать сильнее, что он достиг пределов, за которыми станет непереносимым для человека, и все же ярость моя постоянно возрастает. И все это – из-за кучи испражнений по имени тил Лоэсп.

– Учитывая все сказанное вами, – заметил Селтис, вставая, – этому вовсе не следует удивляться. – Он подошел к шнурку, висевшему на стене за столом. – Хотите выпить?

– От хорошего вина не откажусь, – оживился Фербин. – Мой слуга предпочитает напитки, которыми я не стал бы мыть задницу своему рауэлу.

Селтис дернул за шнурок, вдалеке раздался звон гонга. Он снова подошел к принцу и сел рядом с ним.

– Значит, вы хотите, чтобы я попросил октов пустить вас в башню и доставить на поверхность.

– Можно сказать и так, – нервно произнес Фербин, подаваясь вперед. – Конечно, теоретически существуют королевские прерогативы, которыми я мог бы воспользоваться, но это равняется самоубийству. С вашим пропуском я смогу обмануть шпионов и осведомителей тила Лоэспа.

– Не только шпионов и осведомителей: возможно, даже армию и весь народ. Все, кто считает себя верноподданными, станут видеть врага в том, чьими верноподданными они должны быть.

– Это верно. Я должен довериться своему разуму и разуму моего слуги, хоть он порой и приводит меня в бешенство.

Фербину показалось, что у Селтиса озабоченный вид.

К дверям подошел слуга и выслушал заказ на вино. Когда дверь снова закрылась, Фербин подался вперед и торжественно проговорил:

– Я молился МирБогу, мой добрый Селтис.

– Вреда это не принесет, – сказал главный схоласт, по-прежнему озабоченный.

Кто-то громко постучал в дверь.

– Войдите! – сказал Селтис и обратился к принцу: – На кухне обычно не так растороп…

В комнату влетел Хубрис Холс, поклонился главному схоласту, а Фербину сказал:

– Ваше высочество, боюсь, что нас обнаружили.

Фербин вскочил на ноги:

– Что? Как?

Холс неуверенно посмотрел на Селтиса.

– Маленький схоласт на крыше, ваше высочество, – он просигналил с помощью оптического телеграфа пролетавшему патрулю. – Три рыцаря на каудах направляются сюда.

– Мунрео, – сказал, тоже вставая, главный схоласт.

– Может, они просто… с визитом? – спросил Фербин.

– Сейчас нужно исходить из худшего, – сказал Селтис, подходя к своему столу. – Вам лучше поспешить. Я постараюсь задержать их, насколько смогу.

– С нашими скакунами от них не уйти! – возразил Фербин. – Селтис, у вас есть летающие звери?

– Нет, Фербин, у нас их нет. – Схоласт вытащил ключик из ящика, откинул к стене ковер за столом, со стоном опустился на колени и, отворив маленькую дверцу в полу, вытащил два толстых серых конверта, надежно затянутых металлическим шнурком. Открыв клапаны конвертов, он быстро вписал имена и поставил штамп схоластерии. – Держите, – сказал он, протягивая конверты Фербину. – Башня Д’ненг-оал. Башнемастера зовут Айайк.