Десятки голосов. Маленьких детей. Сперва смешливые, они звали своих матерей. Кутались в тепло, а матери обнимали их, обещая подарить все на свете, включая свои собственные жизнь и сердце. А затем эти голоса изменились. Они все еще звали матерей, но вместо их тепла, их сильных, но мягких объятий, им отвечала лишь боль. Боль и отчаяние, а в самый последний момент – осознание, что мама не придет. Никто не придет. Только тьма и агония.

Ардан, задыхаясь от той боли, что струилась по воздуху в этом зале, сжался в комок.

– Стажер! – откуда-то издалека послышался встревоженный крик Милара. – Стажер, что с тобой?!

Здоровенный обломок стены выпал из-под разбитой стальной обшивки и, сломав ящики, в тишине покатился куда-то в сторону. А на пол вываливались тела. Изувеченные, с искаженными от ужаса лицами, обнаженные и растерзанные. С выколотыми глазами, с разломанными ногами, с вырезанными символами на маленьких головах.

– Они научили меня, как услышать слова… и я должна была услышать боль детей… чтобы стать сильнее… я слушала их боль и становилась сильнее…

Ардану казалось, что он не может дышать. Что мир вокруг схватил его за горло и душил, крутил и сминал тем океаном ужаса и агонии, что обрушились на него.

– Стажер, мать твою! – все дальше и дальше звучал голос Милара.

– Но вы, проклятые нелюди, ничего от меня не узнаете, – а голос Вселены лишь ближе. – Я вам ничего не скажу.

Ардан повернулся к ней и увидел не девушку, а жуткого монстра в котором не осталось ничего человеческого. И этот монстр, распахнув пасть, с мычанием и криком откусил свой собственный язык.

– Проклятье!

Сквозь туман Ард увидел, как Милар бросился к ней и принялся затыкать ладонью рану, но Вселена мотала головой и брыкалась из последних сил, чтобы не дать капитану себя спасти.

Не потому, что капитан стремился сохранить жизнь детоубийцы. А потому, что им требовалась информация.

Ардан, тяжело дыша, поднялся на ноги. Он подошел к ним и, удивляясь тому, как легок Милар, оттолкнул того в сторону, а затем схватил монстра за горло и поднял над землей. Трепещущую. Глупую. Такую незначительную.

Она била своими отростками о его лапы. И её желтые, полные алчности глаза излучали лишь грязь и гниль.

Она не призывала демона.

Она сама им стала.

Тем, кого охотник, вожак своей стаи, был обязан истреблять. Таков его долг. Ни один демон или Бездомный не нарушит границ его земель.

– Ты хотела силы? – произнес охотник на языке Фае. – Бери!

Охотник, пропуская через себя всю боль и ужас убитых детенышей, позволил им дотянутся до своего мучителя. Стал для них мостом, через который замученные вернулись в этот мир, чтобы отомстить за весь тот кошмар, что пережили и в котором оказались заперты.

Демон закричал. Запищал. Он пытался вырваться из хватки, но куда ему, жалкой твари, до силы охотника.

Милар, отлетев на добрых три метра, упал на землю. Выхватив револьвер, он направил его на юнца.

Проклятье, ему ведь нравился этот стажер. Умный, пусть и наивный, но с таким большим и добрым сердцем.

– Парень! – закричал капитан. – Я же тебя застрелю! Отпусти свидетеля! Нам нужно то, что она знает!

Но вряд ли Ард его сейчас слышал. Вряд ли тот сейчас вообще кого-то мог слышать. Двухметровый гигант, окутанный синим туманом, принявшим очертания шкуры исполинского барса, держал на вытянутой руке хрипящую, стонущую девушку.

Стажер открыл рот, в котором и без того длинные клыки стали еще длиннее благодаря все тому же туману.

– E lirak an’dir? – вопросительным тоном прогремел скорее звериный рев, нежели вопрос. – Lir!