– Я не ребенок.

Татьяна набрала в ладонь пены и щелкнула по носу Анастасию, на что та нахмурилась и надула щеки.

– Конечно не ребенок, госпожа, – с нежной улыбкой согласилась служанка.

Великая Княжна снова отвернулась к окну.

– Я всегда мечтала о друзьях, – прошептала она тихонько. – И когда мама рассказывала о мальчике, которого встретила в горах и о том, как тот привел её к острову в королевстве Фае, то я чувствовала себя героиней книг. У меня возникало такое чувство, будто где-то далеко у меня есть друг.

Татьяна молчала.

Кому, как не ей, с детства растившей княжну, пока родители последней были заняты страной и политикой, знать о том, как девочка, после болезни и своего заточения, могла целыми днями пропадать за книгами, блуждая среди легенд, мифов и модных романов.

– А теперь я встретила этого мальчика, – продолжила Анастасия, – но мне кажется, он никогда не захочет стать моим другом.

Татьяна вспомнила сцену, случившуюся чуть больше недели назад, когда господин Эгобар отказался от подарков и, с гордостью, удалился из обеденного зала.

И действительно – похожи.

– Жизнь, госпожа, всегда сложнее, чем в книжках.

Анастасия опустилась вниз, спрятавшись в пене и воде едва ли не по ноздри.

Татьяна снова пригладила её волосы, после чего поднялась и подошла к подносу с красками.

– Не надо, – раздалось у неё за спиной.

– Госпожа, вы…

– Этот Цветок Горного Хрусталя, – Анастасия перекинула волосы перед собой и посмотрела на прежде ненавистный ей узор, ставший символом её клетки. Неприступным замком и самыми крепкими прутьями. Символ, сделавший её, прежде, огненно-рыжие волосы – черными, как ночь. – Он называется Алтане'маре. Ночное Сердце. Красиво звучит, правда?

– Красиво, – кивнула Татьяна.

– Не буду красить, – скрестила руки Анастасия.

– Но хозяйка…

– Вот пусть, если матушке так надо, то она сама и красит, что захочет и как захочет! А я не буду! Так ей и передай!

Анастасия отвернулась к окну, всем своим видом показывая, что разговор закончен.

Она смотрела на фонари, похожие на звезды.

Может, если бы у неё был друг, то эти огни не казались бы ей такими холодными?

Ардан стоял около зеркала изнутри которого на него смотрел кто-то незнакомый. Аккуратно постриженный, гладко выбритый, без мешков под глазами и впалых щек, с чистой кожей, не покрытой черными точками и пятнами. Без сальных волос, местами слипшихся от пыли и грязи.

Не говоря уже про то, что этот незнакомец носил костюм. Черный пиджак из добротной шерсти, сшитый на манер военного мундира (Татьяна сказала, что это последний писк моды) с блестящими лацканами и высоким воротником. Белая сорочка со странным галстуком, хитро завязывающимся в форму бабочки. Опять же, если бы не помощь Татьяны, Арди вряд ли бы сам справился с этой удавкой.

Узкий пояс из кожи неизвестной юноше рептилии (принадлежность земноводным он определил по характерному чешуйчатому узору) с широкой бляхой, с тиснением герба Империи. Тот держал строгие брюки со стрелками, венчавшиеся блестящими туфлями на абсолютно непрактичной, тонкой, мягкой подошве. Такую в клочья разотрут первые же несколько сотен метров дороги.

Но, все та же Татьяна, уверяла, что это не для улиц.

– Не для улиц, – повторил Арди, одергивая манжеты сорочки, скрепленные блестящими запонками с небольшими изумрудами.

Для него подобное заявление – про обувь «не для улиц» звучало несколько абсурдным.

Юноша еще раз посмотрелся в зеркало. Да, костюм выглядел безумно дорогим и из самых качественных материалов, но чтобы за сотню эксов? В Метрополии, что ли, совсем с ума посходили…