- Предсказание, - склонил голову Арчибальд. – Мне нужен ответ-предсказание на мой единственный вопрос.

         Несколько секунд старец молчал, затем велел:

         - Задавай свой вопрос.

         - Кто моя единственная?

         Стояли они оба недалеко друг от друга, и Арчибальд мог поклясться, что в глазах старца мелькнула та же усмешка, что и в глазах охранника. Нехорошее предчувствие появилось у Арчибальда, под ложечкой засосало.

         - Она в твоем замке, Арчибальд фон Ромей. Откажешься от нее – жить тебе остаток жизни одному.

         Из легких резко исчез весь воздух. Открывая и закрывая рот, Арчибальд тщетно пытался вдохнуть. Нет, этого не может быть! Это ложь! Наглая ложь! Она…

         - Иди к своей единственной, Арчибальд, - в голосе друида явственно слышалась ирония. Ему было смешно! Он издевался над Арчибальдом!

         С огромным трудом Арчибальд заставил себя почтительно наклонить голову, повернулся и, четко чеканя шаг, направился вон из обители друидов. Портал можно было использовать только через два квартала от их дома, а пока приходилось идти, сдерживаясь, чтобы не разнести здесь все вокруг! Эта наглая, растрепанная… Она – его единственная?! Арчибальд отказывался верить в услышанное. Он, Темный князь, с длинным перечнем благородных предков, вынужден связать себя до конца жизни с этим недоразумением!

         Когда появилась возможность открыть портал, Арчибальд сделал это, не задумываясь. Домой! В замок! Срочно!

         Лена разглядывала двор перед замком, стоя на ступеньках. Камни, камни, невдалеке – конюшня для пегаса, тоже из камней. И ни единого деревца, ни одной травинки.

         - Как они могут жить в этом каменном мешке, - проворчала Лена. – Хоть бы деревья посадили. Все воздух освежат. Или там лианы по стенам пустили. Ведь зелень же! Чем они тут дышат!

         Внезапно во дворе открылся портал, и оттуда вывалился женишок собственной персоной, злой, как сто чертей: глаза сверкают, ноздри раздуваются, на губах кривая ухмылка.

         - Ты, - шагнул он к Лене, зацепился ногой обо что-то, чуть не упал, выругался на незнакомом языке. – Что за… Что это, бесы вас всех побери, такое?!

         - Деревья, - удивленная не меньше жениха, ответила Лена.

         Сквозь камни действительно прорывались деревья, не тонкие деревца, нет, уже готовые, выросшие деревья, с толстым стволом и зеленой кроной.

         - Что они тут забыли?!

         - Растут, - терпеливо, как несмышленому ребенку, объяснила Лена, закусив изнутри губу, чтобы не засмеяться: уж слишком комично выглядел рогато-хвостатый жених посреди стремившихся к небу многочисленных деревьев.

         Очередная порция мата Лену не удивила. Собственный отец был таким же несдержанным. «В армии по-другому нельзя, - объяснял он матери, когда та высказывала ему очередные претензии насчет ругани в доме, - не поймут». Хотя, следует признать, рядом с дочерью он старался сдерживаться. И все же невинным цветочком Лена не была, краснеть от бранного слова не умела.

         - Опять твоя магия, - снова сбившись на «ты», зыркнул недовольно на нее жених.

         - Мне дышать тут нечем, сплошные камни вокруг.

         - И поэтому ты решила засадить двор непонятно чем! Тут теперь приземлиться нельзя будет, ты это понимаешь?!

         Лена хотела посоветовать садиться на пегасе на крышу, но жених казался чересчур разъяренным, жить Лене хотелось, а потому она благоразумно промолчала.

         «Ты когда-нибудь сопьешься, если будешь постоянно лечить нервы спиртным, - внушал Арчибальду отец в далекой буйной юности, - находи другие возможности выпустить пар. Не нужно все время пить».