Потом мы пошли в студию, посмотрели на фото Лючии с кошкой, она поставила Моцарта, и мы слушали его снова и снова. Я могла б его слушать вечно, никогда не устала бы, и про себя благодарила его за каждую минуту, сокращавшую выходные. Однако после четвертого или пятого раза все-таки сказала:

– Ладно, хватит! – Потому что это надо было сказать – как восхититься тем лугом с синими цветами.

– Ну что, права я была? – Лючия выключила стерео. – Сходите за Нелсоном, а я еще пять минут здесь поработаю.

Однако из студии Лючия вышла только часов через пять. Мы угрюмо ерзали в металлических креслах на газоне. Спорили о Лючии, яростно, однако безмолвно – а может, это я спорила с собой, а Нелсон думал совсем о другом.

Наконец, после прогулки по колким полям с коварными плетями ежевики и продолжительного дневного сна – Нелсон прилег, а меня не позвал, – я все-таки сказала ему что-то о фотографиях Лючии с кошкой. Мне, видать, хотелось заговорщицки услышать какое-то здоровое неодобрение.

Вместо этого Нелсон ответил:

– Люблю я Лючию! Тетка совсем ку-ку.

Мне вспомнился напарник по лабораторным, которого я чуть не препарировала ради Нелсона, – а теперь мне так нужна поддержка мужа, но он встал на сторону Лючии. Хотя разве можно сравнивать? Лючия не щепетильный сопляк, за которого поневоле делаешь лабораторную. Она хорошая знакомая Нелсона, его бывшая как бы свекровь.

Пока Нелсон спал, я торчала в душной библиотеке среди пестрой коллекции книг, растрепанных и воняющих плесенью. Книги оказались большей частью итальянские, но было несколько томов и на английском – о фольклоре, магии и колдовстве. И я не случайно взяла томик сказок братьев Гримм, не случайно открыла его на «Ханселе и Гретель» и прочла сказку не только чтобы убить время, но и получить инструкцию по выживанию. В той версии сказки ведьма откармливала детей и щупала куриные кости, которые ей подсовывала Гретель, чтобы ведьма считала деток еще тощими.

После разговора о фото с кошкой, когда Нелсон защищал Лючию, я подумала, как сильно изменилась бы сказка, если бы Хансель оказался в сговоре с ведьмой. И когда Лючия вышла из студии и воскликнула:

– Детки, да вы, наверно, есть хотите! Сейчас приготовлю курицу с грибами, – я, должно быть, побледнела, потому что наша хозяйка добавила: – Смотри, Нелсон, твоя подруга чуть не помирает с голоду.

– Нет, – ответила я, – вовсе нет. Со мной все в порядке, совсем не хочется есть.

В столовой на столе сидела Гекуба и лизала кусок масла. Лючия зарылась носом в черный мех и поставила кошку на пол, всю ее расцеловав. Затем открыла бутылку вина и вынула два стакана.

– Из винной лавки штата, – сказала она. – Вы только представьте себе! Мне кажется, это для того, чтобы следить, сколько и что именно мы пьем. А теперь садитесь. На кухне я становлюсь совершенной дикаркой. Просто маньячкой. Так что берегитесь.

С этими словами Лючия принялась сновать туда-сюда, резать, помешивать, жарить и парить.

– После ужина позвоним Марианне, – сказала она. – Когда у нас семь, в Индии, кажется, девять.

Потом она полезла куда-то наверх и достала большую аптекарскую банку с чем-то вроде сушеных ящериц.

– Мои грибочки, – проворковала Лючия. – Красавцы мои! Так бы все и перецеловала. Этот год был просто потрясающий. Сегодня я приготовлю с курицей, наверное, видов восемь грибов, которые весной принесла из лесу.

– А вы… хорошо разбираетесь в грибах? – Дрогнувший голос меня все-таки выдал.

Лючия рассмеялась:

– Нелсон ест мои грибочки не первый год и видите – жив-здоров. Не волнуйтесь, я посылаю в Вашингтон на анализ споры от каждого найденного гриба. Никто не знает, что так можно делать, но это единственный способ обезопасить себя. Вот один мой друг всю жизнь собирает грибы, но прошлой весной съел что-то вроде вполне обычное и едва успел позвонить в токсикологический центр, пока совсем не потерял чувствительность в…