Собеседник запнулся, будто в последний раз что-то прикидывая. Я, в свою очередь, подавившись возражениями, навострила ушки.

Маркиз, заметив перемену моего настроения, не спешил. Он неторопливо проследовал за ширму и появился оттуда, неся в руке некий продолговатый предмет, в первое мгновение принятый мною за зеркало.

– Вот, полюбопытствуйте.

Я взглянула. Это был небольшой портрет, всего с ладонь величиной, выполненный масляной краской в тщательной манере элорийских живописцев.

– Вы узнаете изображенных здесь людей?

У меня закружилась голова, к глазам подступили слезы. Мужчина стоял за спиной хорошенькой дамы, приобняв ее за выглядывающее из пенных кружев плечико. Его черные как смоль волосы были небрежно отброшены за спину, ее – золотисто-медовые – забраны в высокую церемониальную прическу.

– Как видите, у меня есть что предложить вам взамен на ваши услуги.

Я вытерла глаза тыльной стороной ладони.

– Картину?

– Информацию. Как только вы доставите мне «Мать четырех ветров», я сообщу вам, где находятся ваши родители.

Я сжала виски, в которых постукивали молоточки.

– Мои родители в фамильном склепе семейства Терра. Благородный дон Филиппе Алехандро, отказавший им в помощи при жизни, позволил поместить их тела туда.

Моя рука скользнула к затылку, освобождая гребень.

– Склеп? Восхитительная нелепица! Когда вы помиритесь с дедом, не премините посетить эту юдоль скорби. Думаю, вас там ждет немало открытий.

Я поднялась:

– Мне нужно о многом подумать. Я сообщу вам свое решение позднее.

Маркиз не возражал.

– Человек с потайным фонарем будет ждать у врат каждую ночь.

Я присела в поклоне, вежливо склонив голову.

– Обещаю не затягивать своих раздумий. Позволено ли мне будет напоследок кое о чем спросить?

– Конечно, драгоценная донья Ягг, вопрошайте.

– Кто находится у вас за этой ширмой?

Длинный нос маски качнулся в указанную сторону.

– Здесь?!

Маркиз весело рассмеялся и потянул на себя раму. Ширма отодвинулась. За ней обнаружился блестящий лаком комод и плетеная корзина с подстилкой, на которой с видом грецкого императора возлежала лохматая псина.

– Это Парус, – пояснил хозяин. – Он слишком стар, чтоб стоя приветствовать гостей, и слишком дорог мне, чтоб я мог выгнать его на улицу. Парус, попрощайся с доньей Ягг, она уже покидает нас.

Тяжело дышащий пес вяло тявкнул. Я покраснела. Маркиз вежливо сопроводил меня к двери, кликнул слугу, того самого Джузеппе.

– Буду ждать вашего решения, восхитительная донья. А пока позвольте передать вашему покровителю… эту вот безделицу.

Продолговатый сверток перекочевал из рук хозяина в мои.

– В конце концов, не зря же вы проделали этот путь. Надеюсь, никто из посторонних в подробности нашей беседы посвящен не будет?

«Чего это он под конец беседы так развеселился?» – подумала я, отвечая вслух нечто приличествующее случаю.

– Донья забыла свою мантилью? – спросил провожатый, надевая на меня повязку.

– Она мне давно не нравилась, – легко ответила я и пожала плечами. – В этом сезоне в моде другая длина.

К вопросам моего гардероба мы больше не возвращались. Джузеппе торжественно и молча сопроводил меня к вратам университета и, не прощаясь, растворился в ночных тенях.

Выбравшись из хитросплетений тайных ходов, я уверенно направилась в мужское крыло. Правда, по дороге пришлось отвлечься и оставить продолговатый сверток у двери с золоченым орнаментом. Без подробного отчета Бланка перетопчется, а вот без искомого предмета – вряд ли. Интересно, что же мы такое с ней по крупицам собираем? Амулет? Может, ту самую «Мать четырех ветров»? Вот бы посмотреть на него хоть одним глазком! Мысли были ясными и четкими. О своем аристократическом происхождении я потом подумать успею. И про родителей – тоже, и про амулеты с артефактами. А вот завтрашний экзамен – вещь неотвратимая и близкая. О нем озаботиться придется уже сейчас.