– Думаю, это случилось неделю назад, если не больше. Может, через день после того, как они разбили лагерь. Глянь на кости. Совершенно чистые, а для такого требуется время.

Я хотел ответить, но не смог. Как оказалось, я крепко стиснул зубы, чтоб не застучали.

– Никто не спасся, – сказал Бен. – Как вышло, что никто не спасся?

– Может, кто-то сбежал в холмы, – выдавил я.

– Если так, побрел бы домой по следам грузовиков, и мы нашли бы его по дороге. У одиночки, тем более раненого, не было шансов. Если не сожрали в первый день, сожрали бы во второй. Ну а в третий – тем более.

С этими словами Бен направился в лагерь, а я пошел следом.

– Эйза! – Он замер, уставившись в землю. – Ты только глянь на этот след.

Его размыло дождем. В оставленных когтями вмятинах стояла вода. След был огромный. Из-за неровных контуров он казался крупнее, чем на самом деле, но я прикинул, что в ширину он как минимум два фута. Позади и чуть левее был еще один похожий отпечаток.

– Это не тирекс, – заявил Бен. – Зверь покрупнее тирекса. Мы и представить себе не можем, какой он крупный. Глянь, вон еще следы.

Теперь мы видели, что чудовище истоптало весь лагерь.

– Трехпалый, – сказал Бен. – То есть ящер. Пожалуй, двуногий.

– Судя по следам, тут орудовала целая стая, – добавил я. – Одному – да и двоим – столько не натоптать. Помнишь тираннозавров? Мы решили, что они охотятся парами. А до этого думали, что тирексы добывают пищу поодиночке. Может, на самом деле они охотятся стаями – прочесывают местность, как волки, и хватают все, что попадется. Стая добудет больше еды, чем одинокий охотник или даже пара.

– Если так, – заключил Бен, – если они и правда охотятся стаями, у Эспинуолла и остальных не было надежды на спасение.

Мы обошли лагерь, отводя глаза от наиболее жутких подробностей. Как ни странно, внедорожники (за исключением одного перевернутого) остались на своих местах. В полутьме пасмурного дня тускло поблескивали стреляные гильзы. Тут и там лежали брошенные винтовки, и повсюду виднелись отпечатки громадных лап с тремя когтями.

В холмах, спускавшихся к речной низине, замогильно стонал ветер. Небо, затянутое рваными тучами, бурлило адским варевом. Вдали грохнул гром. Из рощицы мне усмехнулся череп с остатками волос и клочком бороды, приставшим к нижней челюсти. Сдержав рвотный позыв, я понял, что с меня хватит, и повернул к джипу, но меня окликнул Бен. Когда я оглянулся, он стоял на краю глубокой промоины, шедшей по южному краю лагеря, и кричал:

– Эйза, сюда!

Нетвердо ступая, я подошел к нему и увидел в яме груду исполинских костей с редкими лоскутами чешуйчатой шкуры, зияющую грудную клетку, вытянутую лапу со скрюченными когтями и череп с отвисшей нижней челюстью, словно готовый схватить добычу.

– Видишь лапу? – показал Бен. – Это передняя. Хорошо развитая, сильная. Не такая, как у тирекса.

– Аллозавр, – сказал я. – Вне всяких сомнений, это аллозавр, вымахавший до гигантских размеров. Просто мы не находили таких окаменелостей.

– Ну что ж… По крайней мере, парни укокошили хотя бы одну такую тварь.

– Может, и не одну. Если поискать…

– Нет, – сказал Бен. – Я уже насмотрелся. Поехали отсюда.

Бен говорил с Кортни, а Райла и я слушали их по параллельному телефону. Все мы были относительно трезвы.

– Плохие новости, Корт, – начал Бен, когда Кортни взял трубку. – Как помните, первая экспедиция задержалась.

– Да, на пару дней или около того. Не вижу причин для беспокойства. Наверное, охота пошла лучше, чем ожидалось, или их занесло дальше, чем надо. Может, сломалась машина.