– Здравствуйте, – улыбнувшись, я тоже спрыгнул с повозки и посмотрел в глаза накачанному детине с вечной складкой на узком лбу. – Вы приехали пожелать «доброго пути»?

Позади раздался смешок, а затем цепкая рука схватила меня за отворот рубашки. Я смотрел, как на его пыльном от скачки лице играет усмешка. Глаза, как две чёрные злобные смородины, рыскали, чем поживиться. От него пахло немытым телом, луком, выпивкой и несдержанной агрессией.

Послышался треск, и пуговицы осыпались на землю. Я завис в воздухе на вытянутой руке. При этом никакого физического усилия мужчина не прикладывал – я это видел по его лицу. Так поднять человека невозможно даже для бывалого пауэрлифтера.

– Бабло где?

Насколько это возможно я скосил глазами на тележку. Препираться было бессмысленно. Сейчас они сильнее и в приоритете моё здоровье. Всё то время, что дружки этого силача шмонали повозку, я продолжал висеть, словно букашка.

– Фанат калистеники? – я попытался было разговорить «собеседника», но получил сдержанный удар прямо в глаз.

Сдержанный, потому что бей он в полную силу, моя башка улетела бы на обочину.

– Понял, – в глазах сильно двоилось, так и подмывало подразнить этого типа, но я понимал, что скоро вечер и мне надо будет как-то на своих двоих добраться до города. А делать это с переломанными ногами тяжеловато.

– Не рыпайся, цел будешь.

В рукаве у меня был припрятан маленький ножичек, купленный у оружейника, как раз для таких целей, но использовать его я пока не рисковал. Дал с себя стянуть меч, дорогие сапоги и ремень, на рубашку не позарились – слишком порванная она была после встряски.

Меня опустили на землю и ударом ноги отправили на обочину. Фокус с дворянскими корнями не канает. На большой дороге неважно, каких ты кровей – здесь её цвет для всех одинаковый.

Всё время пока они там возились, я не шевелился в траве. Пусть думают, что отрубился. Я мог завалить того самого, что вцепился в меня, но на этом мои похождения бы закончились.

Недюжинная физическая мощь не защищала глазик от прокола ножичком.

Послышалось кряхтенье, с дедом перекинулись парой слов, раздался звон монеты, и телега сорвалась вперёд.

Спешит, гнида бородатая, смотаться. Я ощупал глаз – зрение на нём сузилось до щёлочки. Полностью заплыл. Ничего. Это не самое страшное, что могли со мной сделать.

Я мысленно срисовал все их рожи и отложил в ящичек под названием «месть». Я незлопамятный, но память у меня хорошая.

Встал. Солнце медленно заходило за горизонт. Пока светло я пошёл назад и собрал выброшенные монетки. Их было двадцать, и я нашёл их все. Сейчас любые деньги пригодятся.

На саму дорогу выходить не рискнул – подошвы у бывшего владельца ног были очень нежными. Поэтому шагал босиком по траве в ту сторону, куда укатил дед. Возвращаться было рискованно – ещё прибьют как свидетеля.

Сам факт нападения меня не волновал – ради этого не нужно причины. Видишь слабого с кучей денег, так чего же ты ждёшь? Закон улиц…

Когда стало совсем темно, я прибавил шагу. После полуночи вошёл в ворота города Хаттарун под пристальным присмотром стражников. Мне ничего не сказали, только в глазах опять блеснул странный свет. Такой же был у офицера в полицейском участке.

Я спросил у прохожего, где тут можно дёшево и сердито переночевать. Тот посмотрел сначала с недоверием, но, убедившись, что я не попрошайка и нормально разговариваю, объяснил дорогу.

Нагретый за дневное время асфальт отдавал тепло, и пока было не так холодно. Масштабы города не такие, как у Москвы или Питера, но по местным меркам это каменный мегаполис. Единой архитектуры здесь не было – пристройка на пристройке. Лишние этажи «прирастали» к домам как грибы и это порождало слишком узкие проходы между ними. А по горизонтали тут и там почковались балконы.