Моя гневная решительность была сбита, я уставилась на него. Понятное дело, отказать ему язык не поворачивается, но играть, когда один – ноты держит, другой пианинку на весу… это как-то за пределами, все-таки не варьете. Они, почувствовав, что я сдаю оборону, стали говорить больше и разом, я перестала понимать.
– Нет, – начала я растерянно, – это невозможно. Вы будете качаться и шевелиться, я буду путаться.
– Мы не будем даже дышать!
– Но представляете, как это будет смотреться со стороны?
– Я скажу очень проникновенную речь, очень, вот увидите! Публика будет в полном восторге, это я обещаю! У нас нет выхода – девочки должны станцевать!
Совсем расстроившись, я отошла от них подальше (вдруг еще чего выкинут), отправилась искать директрису. Она давала последние напутствия девочкам, они были уже одеты, точнее, конечно, раздеты – одним словом, готовы к выходу. Стоят, как всегда, хихикают, волнуются, мерзнут. Стоим с ними, болтаем, ждем команды и вдруг видим: бежит к нам конферансье. В таких случаях обычно говорят: лица на нем не было. Но у него было лицо – у него было страшное лицо! Я сжалась: господи, что еще? Там больше нечему случаться! Максимально вжалась в стену, чтобы дать ему без помех промчаться мимо, но случилось худшее: он бежал ко мне.
– Это катастрофа! Нет адаптера!!!
Я не знала, что такое адаптер, поэтому его отсутствие меня не огорчило:
– Ничего, не расстраивайтесь.
Он, сбиваясь, объяснил, что без него система вообще не работает. Никак. Я в душе вздохнула с облегчением и пошла искать директрису. По пути наткнулась на вездесущего советника, сказала, что все, нет адаптера.
– Послушайте, – ответил он, – вы уже согласились играть без стольких этих штук, а сейчас опять уперлись! Сыграйте, а? Я так понял, что вы можете играть и без всего этого.
Пришлось объяснять, что я уже согласилась играть и без адаптера тоже, но теперь проблемы у конферансье.
Началось нервное совещание. Варианты были: послать за адаптером и ждать или отменять выступление. Я предложила сгонять домой за дисками с балетной музыкой, по дороге я бы подобрала подходящий вариант. Но директриса, подумав, отказалась:
– Видишь ли, мы единственная компания в округе, которая работает только под живую музыку, и здесь все наши спонсоры, которых мы убеждаем, что это необходимо. Я специально готовила так, чтобы номер был не под запись, мне необходимо сегодня – под пианиста. Ты можешь ждать?
– Подожду, конечно.
Конферансье сказал короткую блестящую речь, и публика прокричала в ответ:
– Конечно, подождем!
Началось ожидание.
Музыканты заиграли, кто танцевал, кто слонялся, конферансье периодически развлекал публику, как мог.
Минут через двадцать он подошел ко мне и поделился терзающей его тайной: он не был уверен, что адаптер дома (куда рванула жена). Он не помнит, видел ли его вообще.
Так…
– Тогда давайте скорее скажем директрисе об этом, нужно же как-то подготовиться, если что?!
– Нет! Еще есть надежда, возможно, это я просто нервничаю.
Ничего себе! Теперь нервничать стали вместе.
Послонявшись еще минут десять, подхожу:
– Какие новости, вы звонили жене?
– Да! Она забыла свой мобильный здесь, вот он.
Подходит несчастная директриса:
– Сколько еще ждать? Публика расходится, девочки мерзнут.
Конферансье разразился стенаниями и извинениями. И тут мне приходит гениальная идея:
– А давайте попросим музыкантов сыграть нам?! Они ж импровизаторы, они все могут!
– А они согласятся?
– А куда им деваться? Это будет феерически! Все недостатки спишутся на экспромт, родители будут счастливы, публика в восторге, трогательность момента добавит остроты, а потом все только об этом и будут говорить!