– Потянул. Теперь что?

– Теперь жди.

Лежали на нехолодной ещё, накопившей дневного солнечного тепла, надгробной плите. Ждали чего-то. Время от времени прилетал ветерок, приносил аромат кипариса. Вдруг Селим вздрогнул: камень с полумесяцем стал медленно двигаться вверх! Он как будто вырастал из плиты, поднимаясь на двух квадратных ногах, между которыми так же рос и увеличивался чёрный проём. Пустота. Ушёл камень вверх, обнажив под собой квадратный, не очень широкий, то ли люк, то ли лаз. Впрочем, какая разница?

– Спускайся туда, – прошептал ободряюще Касым-баба. – Ты высокий, твои ноги должны достать до первой ступени.

Влезли, спрыгнули в темноту. Послышался шелестящий звук крутящегося, железного, хорошо смазанного колеса. Камень опустился. Встал на место бесшумно и быстро. Только в конце раздался лёгкий, ни на что другое не похожий, знакомый немногим лишь мастерам-камнетёсам звук соприкосновения камня с камнем.

Исчез бледнеющий над головами квадрат. Раздались удары кресала о кремень. Тусклым огоньком взялся фитиль и поджёг масляный факел. Под каменным сводом стало светло, внизу же цеплялась за ноги клочковатая тьма. Впустивший их в подземелье незнакомый сгорбленный человек, подняв свет над головой, засеменил по неразличимым под ногами ступеням. “Восемнадцать”, – машинально сосчитал Селим. Небольшая площадка – и снова вниз. Ступени теперь были чуть шире и закручивались по спирали. “Сорок четыре”. Горбун проворно прыгал внизу. На руках и плечах его поблёскивало и звенело настоящее золото. Цепи, обручи, украшения. И – корона на голове. С зубцами. В самоцветных глубоких камнях.

– Пришли. Поздоровайся, – часто дыша, негромко выговорил Касым-баба.

– Приветствую тебя, золотая пещера! – воскликнул наученный заранее Селим и обвёл всё вокруг потрясённым взглядом. – Здравствуй, великая тайна Багдада, – сказал уже тише и добавил – теперь от себя: – Выходит, ты существуешь? Выходит, ты – вовсе не сказка?

– Не знаю я человека, – захихикал золочёный горбун, – который в этом с тобой согласится. Это как раз и есть сказка! Смотри! Смотри! Не сказка? Смотри!

Ощущения были такими, что в них не очень-то верилось. Блеск драгоценных металлов и огни самоцветов слепили до головной боли, но и не смотреть было невозможно. А ещё лезла в грудь копоть от факела, как раз в то самое время, когда страстно хотелось взахлёб набросать туда свежего воздуха.

– Пойдём, Твоё внезапное Величество, – положив сухую ладонь Селиму на плечо, устало проговорил Касым-баба.

Как зачарованный, Селим пошёл, влекомый горячей силой нетяжёлой и, в общем, несильной руки.

– Всё, что ты видишь, – и слева, и справа, – это общее. То есть принадлежит всем в общине. Тебе, разумеется, тоже. Эти сокровища тратятся с общего согласия и на общее дело. А вот в пещерках – ты видишь эти проёмы? – это пещерки, – в них стоят сундуки с замками. Здесь старые воры Багдада хранят часть имущества, которое там, на земле, было бы очень заметно. Ну и потом, – это ты, наверное, знаешь и сам, – весьма неразумно держать все свои сокровища в одном месте. Ты теперь можешь принести и собственный сундучок. Здесь он будет в большей безопасности, чем в гареме Хумима-паши…

Касым-баба выговорил последние слова, запнулся, растерянно взглянул на Селима и вдруг визгливо, пронзительно, как сумасшедший, расхохотался. Ему хрипло вторил горбун.

– Безопаснее!.. Чем… В гареме! И это мы говорим ему! Ему, хитрейшему вору, который вынес мундштук из этого самого гарема!!

– Вот он, вот, – всхлипывая, проговорил сбегавший куда-то горбун.