Уже к трем годам у маленького человечка пробивается крошечный росточек Эго. Ребенок уже сознает разделение «я» и «другие», для него уже существуют в отдельности: мама, папа, бабушка, дедушка и чужая тетя. Люди и предметы приобретают не только очертания, но и названия. Идет непрерывное обучение двойственности мира: я — не я, мое — чужое, хороший — плохой и т. д. Происходит постепенное вовлечение малыша в линейность времени, разделение времени на прошлое, настоящее и будущее. «Уже поздно — пора спать», «Просыпайся, а то опоздаешь в садик», «Хватит гулять, уже время обедать», «Где это ты вчера такой синяк набил?». А линия времени и есть то самое пространство, по которому есть где разгуляться подрастающему Эго. Интересно, что ощущение протяженности времени приходит позже всего. Когда я спрашиваю юного 10-летнего пациента, как давно он болеет, он отвечает: «Очень давно. Еще в прошлом месяце заболел».

Таким образом, в процессе обучения ребенок к 5–6 годам постигает свою отдельность от других, двойственность мира и временную протяженность всего происходящего. Как мы увидим дальше, эти знания очень помогают росту и укреплению его Эго.

Крошечное Эго пятилетнего ребенка расцветает, когда его хвалят за выученный стишок, за лучший рисунок, за любую победу и достижение. Система воспитания включает первый мощный стимул роста еще не окрепшего Эго — быть победителем, стать лидером, оказаться в первых рядах.

Вторым, не менее сильным, стимулом в обучении маленького человечка является система поощрения и наказания. «Мама тебя разлюбит, если ты не уберешь игрушки», «Молодец, помыл посуду, на тебе шоколадку» — подобные фразы ребенок слышит с малолетнего возраста. В детском садике, в школе действует та же система «кнута и пряника», и в этой системе высоких и низких баллов младое Эго обучается выстраивать свои защиты.

Третьим мощным стимулом для еще неокрепшего Эго является получение удовольствий и материальных благ. Здесь происходит укрепление Эго за счет формирования основного принципа — «мое». «Мои новые ботиночки, мои игрушки, моя мобилка». Эго еще не научилось отождествлять владельца игрушки с самой игрушкой, поэтому потери и утраты вызывают у ребенка лишь кратковременные слезы. Но Эго с помощью вещей (новый велосипед, крутые роликовые коньки) обучается вызывать восхищение и зависть у окружающих, что позволяет владельцу считать себя лучше других, достойнее остальных. В нашем обществе, где призыв «купи — и будешь счастлив» затмил все остальные лозунги, красивые дорогие вещи придают вес их владельцу, повышают его значимость — именно материальные блага определяют величину Эго.

Юное существо ничего не знает о стимулах и мотивациях для развития своего Эго. Оно увлеченно наращивает его, чтобы уже к 15–16 годам быть самым-самым, не таким, как все, и в то же время не выделяться среди себе подобных своими странностями и увлечениями.

И здесь возникает очень сложный и спорный вопрос: если исключить все три стимула из процесса воспитания, то получит ли ребенок какие-либо знания? Будет ли это дитя развиваться и познавать себя и мир? Состоится ли вообще ребенок как личность? Другими словами, если ребенок вырастет с недоразвитым Эго, сможет ли он выжить в современном социуме? Скорее всего, ответ будет — нет. Общество, где эгоизм не просто поощряется, а возведен чуть ли не в ранг добродетели, очень быстро растопчет подобного индивидуума.

Я не боюсь повториться: чтобы отказаться от Эго, надо его иметь. На страницах этой книги много говорится о разрушениях, ограничениях, несчастьях и крушениях, приносимых мне моим собственным Эго. И это произошло из-за того, что мое Эго сочло себя полным хозяином моей жизни во всех ее проявлениях.