Я полдня мучилась вопросом, что именно я не замечаю. Еще и мысли о дровах этих прилипли и не отстают. Глубоко вдохнув ночной морозный воздух, я приступила к растаскиванию последней кучи тел. Ухватив тело какой-то женщины за руку, потянула его на себя. Вот чем я занимаюсь? Парочка солдат уже давно бы с этим справилась. Да и один бы справился. И пока я мысленно ворчала сама на себя, из телеги раздался тихий стон.

- Что? Какого демона... - замерев, удивленно выдохнула я.

Облако пара на секунду закрыло обзор, а потом стон раздался снова. Здесь кто-то живой?! Упираясь ногой в борт телеги, я шипела ругательства сквозь стиснутые зубы и изо всех сил старалась поскорее вытащить тела. Не то чтобы я была мастером по части стонов, но мне показалось, что это был ребенок. Жечь живых младенцев я не подряжалась.

- Совсем уже глаза повыпадали у этих идиотов... Живого человека от мертвого не отличат... С таким зрением в армии делать нечего... Всех переувольняю... В шахты... Старателями...

Под очередным мертвецом я все-таки обнаружила ребенка. У дальнего борта лежала девочка лет четырех навскидку, и, кажется, она была без сознания. Подтянувшись на руках, залезла в телегу и дотянулась до ребенка. Очередной стон раздался в тишине безлюдной глуши, но в сознание она так и не пришла.

- Эй? Эй, очнись. - озябшими руками, не чувствуя пальцев, провела по щеке девочки, пытаясь привести ее в чувство. Маленькая ладошка поймала мою руку, после чего ребенок зашелся кашлем.

- Пить... - прошептала она.

Пошла кровь.

Она вот-вот умрет. И либо я успею довезти ее до Тиля, либо проще оставить здесь. И вот... Я - человек, который отнял первую жизнь в четырнадцать лет. По моему приказу людей семьями уничтожали прямо на моих глазах. Только за сегодня я на три погоста трупов повидала и лично перетаскала. Но так близко живой ребенок - такое со мной впервые. В душе поднялось что-то такое, чему я не могу дать четкое определение. Это что-то очень злое и мрачное, что хочет крови. Но не ребенка, а того, кто в этом виноват. И дело не столько в мести, сколько в.... Даже не знаю... В желании защитить, похоже.

Прижав заходящегося кашлем ребенка, спрыгнула с телеги. И вот есть у нас конь, а распрягать его не знаю как. Кашель девочки становился все сильнее, кровь уже попала на мой плащ, и нужно было торопиться. С телегой быстро не доедем... Удерживая девочку одной рукой, я призвала магию и второй рукой направила ее в нужную сторону. Черным пеплом опала с коня та сбруя, что удерживала его в упряжке, и растворилась в налетевшем ветре. Перекинув девочку через седло, забралась на коня сама, а потом посадила ее нормально.

- Ннно! - пришпорила я лошадь, одной рукой удерживая поводья. - Но! Еще быстрее!

Все, что произошло дальше, было, наверное, даже предсказуемо в какой-то степени. Оступившись в яме, засыпанной снегом, конь упал, а я повалилась на спину, чтобы смягчить падение для ребенка. Из груди на раз вышибло дух, а спину прострелило острой болью. Кажется, я что-то сломала. Лошадь громко заржала, не в силах подняться, а девочка зашлась надрывным кашлем. Я попыталась встать, но от боли перехватило дыхание. Замерев, я широко распахнутыми глазами смотрела в осыпающееся снегом небо и понимала, что выход всего один.

- Проклятье! Проклятье, чтоб тебя! - не сдерживаясь, в голос выругалась я. До меня, наконец, дошло, о чем так настойчиво шептала интуиция. Почему она хотела, чтобы я оказалась в итоге здесь без посторонних людей. Все потому, что есть кое-что, что могла сделать только я.