– Поэтому в остальных случаях, – продолжил Марк, будто его и не перебивали, – убийца сначала использовал шокер, чтобы обездвижить жертву. Хотя лично у меня шокер с ангелами смерти никак не ассоциируется.

– У меня тоже, – согласился начальник. – У меня с ними вообще ничего не ассоциируется. Терпеть не могу всю эту вшивую мистику! Делать людям нечего! Гороскопы всякие, гадания, оккультизм этот… Ритуалы! Ну, убил, а зачем все это представление устраивать?

– И это еще один важный момент, – продолжил Марк. – В первых двух случаях жертв просто оставляли лежать, как есть. И только на третьем убийстве он начал все эти, как вы выразились, ритуалы. То есть укладывал труп на спину, складывал покойному руки на груди, вставлял в пальцы свечку.

– Но монеты на глаза он им сразу начал класть, – напомнил Костик. – Хотя… все это как-то соотносится с обычными похоронными обрядами. Он им последние почести отдавал.

– Отлично, – начальник поморщился. – Нам это что-то говорит?

– Он помешан на смерти, – пожал Костик плечами. – Что и так из его прозвища понятно. Еще из картины убийств мы знаем о тех самых письмах… Хорошо, что эта учительница сообщила в полицию об угрозах.

– А толку-то, – начальник опустил виновато глаза. – Он же ее все равно… Не успели мы. А эта учительница… Она вообще не вписывается в схему. Одна женщина среди трех мужчин. И я там отчеты читал. Говорят, она при жизни вообще странной была.

– Можно и так сказать, – согласился Марк, сверяясь с информацией в своем блокноте, где он всегда делал подробные записи по каждому делу. – Женщина была необщительна. Казалась очень закомплексованной. Никакой личной жизни. Жила одна, почти не было друзей. Зато очень ответственная и исполнительная. Но не только она не вписывается в схему. А этот бизнесмен? У остальных жертв, как мы говорили, социальные профессии. МЧС, медицина, образование. А он… Случайно выбранная первая жертва?

– Не думаю я, что тут есть случайности, – серьезно сказал Сергей Владимирович. – У серийных убийц такого не бывает. Они могут как-то свою схему совершенствовать. Но критерий выбора жертв не меняется. Просто мы его все еще не знаем.

– Ну… – Марк помялся. – Вы, Сергей Владимирович, мистику не любите… А я тут проконсультировался по этим ангелам смерти. Кто такие, почему… В общем, есть три варианта. Три версии, почему наш серийник убивает. Первая – это извращенное такое понятие о смерти как награде. Один из библейских ангелов смерти как раз приносил упокоение героям и прочим видным деятелям. Как раз именно его посылали за их душами, потому что это почетная смерть.

– А что? – Костик оживился. – В этом что-то есть. У нас заслуженный учитель России, сотрудник МЧС с кучей наград, весьма одаренный хирург, тоже с наградами. И этот бизнесмен. Он и городом был отмечен за какие-то социальные проекты и за благотворительность. Похоже, серийный убийца мог выбирать таких жертв… типа, которым лучше умереть сейчас, пока они не перестали быть такими… хорошими.

– Прости, Костя, – начальник виновато посмотрел на него. – Но ты у нас тоже с наградами… Блин… Похоже, это верное предположение.

– Есть и еще два, – Марк опять посмотрел в свой блокнот. – Второй ангел нес высшую справедливость. То есть серийный убийца мог выбирать тех, за кем, как он считал, есть грехи, но кто не наказан. По закону или там еще как-нибудь. Но вроде бы никто из жертв никогда не привлекался.

– Тут под грехом может подразумеваться некое нарушение морали, – заметил Костик. – Что тоже очень может быть. Мы же не знаем, как именно мыслит преступник. Может, любая из жертв имела какую-то дурную привычку. А для него это уже грех.