Виталик заканчивает выводить рисунок на кофейной пенке и ставит круглую белую чашку на поднос. Я в восхищении округляю глаза. На кофейной пене распустилась прекрасная роза – с лепестками и листьями.

– Ты превзошел себя!

– Знаю… – Бармен скромно улыбается и тихо добавляет: – Если им понравится, может, сфоткают для своего Инстаграма и отметят нас.

Это вряд ли. Но я не буду разочаровывать Виталика. Он так старался! Беру поднос и несу капучино к столику.

Аккуратно ставлю чашку перед Доминикой, стараясь не потревожить рисунок-розу.

– Класс! – слышу бархатный голос ее парня. И против воли представляю, как он шепчет мое имя… Какие глупости, он его даже не знает! Я же никто. Официантка. Невидимка.

Поднимаю глаза на Доминику и улыбаюсь, но напарываюсь на злой взгляд.

– Наконец-то! Сколько можно ждать! – Девушка хватает чашку, едва взглянув на рисунок на пенке, и делает жадный глоток.

Когда она ставит чашку на блюдце, рисунок уже поплыл. В сливочной пене не узнать сказочную розу, только отдельные фрагменты – лепестки и листок.

Доминика с вызовом смотрит на меня. На полных губах – остатки пенки, как у бешеной собаки. Я понимаю, что непозволительно задержалась у столика и удаляюсь, пожелав:

– Приятного аппетита.

Виталик у стойки бросает на меня расстроенный взгляд:

– Не сфоткали?

– Ей так хотелось кофе, что она забыла, – бормочу я в утешение ему и заглядываю на кухню.

Там уже накрыт поднос. Ася ловко доделывает салат. Тетя Тома доводит до готовности стейк на сковородке. А над кастрюлькой с борщом уже поднимается парок.

Я завороженно наблюдаю за слаженными движениями поварих.

Минута – и все готово. Я ловко подхватываю тяжелый поднос с глубокой тарелкой борща, стейком и салатом. Ася придерживает дверь кухни, выпуская меня в зал.

– Смотри не расплескай! – озабоченно бормочет вслед тетя Тома.

Кто, я? Да я самая аккуратная официантка на свете! За последние полгода столько подносов перетаскала, что могу донести хоть с закрытыми глазами.

Я направляюсь к мажорам, и они оживляются:

– А вот и наша еда!

Делаю последний шаг к столику, но внезапно спотыкаюсь обо что-то. Поднос выскальзывает у меня из рук, и я успеваю увидеть, как под стол быстро ныряет серебристая босоножка.

В моем лице, должно быть, паника. В глазах Доминики – торжество.

Поднос грохается к ногам, опрокидывается плошка с борщом, свекольная река с ошметками картошки и капусты разливается по всему полу. Стейк отлетает к барной стойке. И как раз в этот момент порог кафе переступает загорелая женщина в белом брючном костюме и белых туфельках на шпильке.

– Что за бардак?! – вопит она.

Только бы ни санэпидемстанция, мысленно молю я, а вслух выпаливаю:

– Я сейчас все уберу!

– Это что за растяпа? – рявкает она, поворачиваясь к Виталику.

– Анжела Григорьевна, это Маша, наша новенькая. Она очень старательная, – вступается за меня Виталик.

Я каменею, услышав ее имя. Передо мной – хозяйка, которую я еще ни разу не видела. Меня привела на замену уволившаяся официантка, а хозяйка как раз накануне уехала в отпуск в Турцию. И вот теперь вернулась – загорелая, в белом костюме. А тут капуста по всему полу валяется! Кто угодно озвереет!

– Я все уберу! – Я присаживаюсь на пол, собираю осколки, в спешке до крови режу ладонь и прикусываю губу.

– Идем отсюда! – командует Доминика своей стае.

Кроссовки, туфельки и босоножки, смеясь, встают из-за стола.

– Уже уходите? – бросается к ним хозяйка, лебезя перед золотой молодежью. – Мы сейчас все переделаем. За счет заведения!

– Мы уже сыты, – слышу презрительный голос Доминики.