– Только не говори, что этот недоделанный сделал предложение и она согласилась.

– Так, я же и говорю: с хорошими новостями. Запасайся вишнёвым соком, девчонки сегодня будут буйствовать.

– Вишнёвым? Твоя информация устарела, друг, с понедельника мы пьём персиковый. На вишню у Ларисы аллергия и на семейном совете, в который меня, как обычно, не приняли, проголосовали за персиковый.

– Короче, ты понял.

– Что-то серьёзное? – Чуть тише, заговорщицким тоном уточнил, а в голосе столько надежды, что вот-вот и из трубки просочится что-нибудь розовое и липкое.

– Мысли глобальнее, Гошан, мы от него избавились навсегда.

– Мать моя женщина… он ещё жив?

– Да, но уже не опасен.

– Лар, раздевайся, к нам Маша, у неё что-то случилось! – Отвлёкся Гоша в сторону и оттуда же послышалось громкое:

– Что?! И ты об этом так спокойно говоришь?! Где она? А вдруг ей нужна помощь? Ну что ты молчишь?! – Взвизгнула его жена напоследок и послышался сдавленный Гошкин смех.

– Нет, ну, ты понял? – Это уже Гоша в трубку. – Спасибо, брат, вовремя. Выручил. – И снова мимо трубки: – Уже звоню, дорогая.

На этом отключился. Сергей на стоящего рядом Дениса глянул и расслабленно улыбнулся.

– Серый, я только одного не понял: когда Машка успела умыкнуть ключи от твоей машины? – Уставился на него Денис, а в глазах странное подозрение, ответ на которое Сергей знал, поэтому и ответил не сразу, пытаясь избежать ссоры.

Качнулся на пятках, посмотрел вдаль, пытаясь уловить изменения за окном, но этим вечером едва ли что-то могло отвлечь.

– У неё есть дубликат. – Ответил сухо и прищурился, вглядываясь за окно ещё напряжённее.

– То есть у неё есть, а у меня нет?

– Она лучше водит.

– Что?!

– А что Дэн, что? У Махи за восемь лет ни одной царапины, а у тебя сколько выездов, столько и вмятин. – Продолжал отвечать спокойно, но внутри уже поднималась суровая песчаная буря.

– Хорошо. Пусть так, но я запомнил.

– Что?

– Ничего. Просто ты должен мне дубликат ключей. – Ехидно ухмыльнулся Дэн, скрестил руки на груди и с надменным видом отправился в спальню.

Ближе к утру Гоша отзвонился и отчитался, что девочки наговорились, всё спокойно. Подтвердил диагноз полного освобождения от Самсонова и главные действующие лица смогли вздохнуть с облегчением, хотя делали это, откровенно говоря, слишком рано. Им ещё предстояла неделя нытья в виде: «мне нечего делать, пристрелите, если я захочу вернуться на работу к Самсонову».

Отвлекала Машу только предстоящая подготовка ко дню рождения. Юбилей, как-никак, тридцать лет. Да и то, исключительно в момент хождения по магазинам. Опыт предыдущих лет советовал запасаться продуктами, которыми можно в течение вечера и ночи кормить как минимум десяток мужиков.

С мужчинами у Марии Владимировны отношения складывались. Только вот отношения были исключительно дружескими, но весьма прочными. За помощью обратиться, озадачить кого-нибудь – это пожалуйста, а вот интим не предлагать, правда, Маше и самой не хотелось. Вот, есть такие люди, с которыми хочется дружить, общаться, разговаривать, делиться радостями и горестями, а есть те, что заставляют мозг работать в усиленном режиме, фантазируя и придумывая различные способы для дальнейших встреч. Только вот как мужчины, как самцы и половые гиганты, её мало кто привлекал. И даже тот самый Самсонов первым проявил инициативу. Ухаживал, но не добивался – этого от него и не требовалось. Отсутствие опыта, наверно, сказалось, да и сам он был весьма привлекательной наружности, не дурак, что немаловажно, знал цену и себе, и другим, чем и привлёк. Своим трезвым взглядом. Таким же трезвым, как и у самой Маши.