Сон приходит ближе к утру. Но, на удивление, крепкий. Я сплю часов пять и мне вроде бы этого достаточно.

Катя уже на кухне, на ней папин шелковый халат, который я привезла ему из Китая, и она варит кофе. И раньше бы я может на неё обиделась, что она так смело хозяйничает тут. Но не сейчас. Сейчас мне даже приятно, что она рядом.

Люды нет, ее Катя на сегодня отпустила.

Максим все ещё с нами, на боевом посту, он заходит на кухню и протягивает мой телефон. И судя по выражению лица мужчины ничего хорошо он сообщит нам не может но я все же спрашиваю с надеждой в глазах и в голосе:

– Есть новости?

– Нашли телефон Алексея Константиновича, – отвечает он. – В кустах, на выезде из вашего посёлка. Телефон был разряжен, но наши спецы его уже включили и изучают. Надеемся найдём там какую полезную информацию.

– Получается, что телефон выбросили из машины, когда увозили отца? – предполагаю я.

– Скорее всего.

– Подождите, – меня вдруг осеняет. – Машина... у нас на въезде же камеры висят! И машина должна была на них попасть!

Мужчина смотрит на меня с налётом уважения и отвечает:

– Да. Мы уже посмотрели камеры. Вашего отца, предположительно, увезли на чёрном Рено Логан с тонированными стёклами. Кого-то за ними рассмотреть, да ещё на кадрах не самого лучшего качества, невозможно.

Разочарованно опускаю голову. Но потом резко поднимаю:

– А номер? Номер у машины был?

– Был, – без энтузиазма кивает Максим. – Мы его уже пробили. Номер принадлежит старому Запорожцу, что стоит себе спокойно и гниёт в спальном районе города.

Мысленно чертыхаюсь. Никаких зацепок.

– Что же делать?

– Ждать, Мальвина Алексеевна, только ждать.

– Это самое отвратительное. Ждать и догонять. Невыносимо, – качаю я головой. – Должно же быть всему происходящему объяснение?

– Должно. И все происходящее, безусловно, странно, – произносит Максим и слишком уж пронзительно на меня смотрит. Сперва в глаза, а потом... на грудь, бегло, но я замечаю. При других обстоятельствах я бы может и оценила и даже пококетничала, ведь Максим, сам по себе, весьма приятный и симпатичный, но... не надо так на меня сейчас смотреть. – Понимаете, если бы это было похищением, то похитители должны были уже позвонить.

– Нет, я определенно не совсем понимаю, – хмурюсь я, а ещё злюсь, кажется догадавшись, к чему ведёт Максим, – то есть вы считаете, что он уехал сам? А попросту – сбежал?

– И такого варианта мы не исключаем, – без зазрения совести соглашается он но Максим просто не знает моего папу! И это меня ужасно возмущает. – Во всяком случае этот вариант не самый страшный.

– А страшный это какой?

Максим отводит взгляд. А у меня, от понимания того, что он имеет в виду, подкашиваются ноги. Мужчина успевает меня подхватить и усадить на стул.

Я держусь из последних сил, чтобы не разреветься. Слезы нифига не помогут.

– Так! – влезает в наш разговор Катя. – Не будем думать о плохом! Лёша – жив! Надо верить, и, как сказал Максим, ждать.

Да, Катя права, надо верить. Вера обнадеживает и спасает, чтобы не сойти с ума от ожидания. Так и буду думать. Главное не о плохом.

Через час Максима сменяет другой молодой человек. Его я тоже раньше не видела, он представляется Сергеем. Он менее общителен, чем Максим и в мою сторону старательно не смотрит. И слава богу.

Мы втроём сидим в гостиной, когда в дверь вдруг звонят. Мы с Катей дёргаемся от звука. Сергей велит оставаться в доме и сам выходит на улицу. А мы замираем, кажется не дыша. Давно говорила отцу, что надо поставить видео домофон, так бы мы хотя бы увидели, кто пришёл. А он все говорил, что потом, потом.