Ромео идёт дальше, широко раздвигая ветки какого-то кустарника. Он здесь повсюду, с каждым метров его все больше и больше.

Вот куда Ромео меня ведёт? И где все жители этого города?

Мы сворачиваем за угол обшарпанного дома, некогда выкрашенного оранжевой краской. Ну все, приехали. Тупик. Причём на улице конец весны, а тут валяются какие-то листья.

Но тупик оказывается не таким уж и страшным, вижу пару низких окон, с той стороны чем-то заставленных. Ну и крыльцо в углу, на стыке двух зданий.

Бармен подходит к крыльцу, оно давно покосилось и, кажется, козырёк вот прямо сейчас возьмёт и обвалится. Но я вдруг замечаю маленькую, почти незаметно табличку справа от крыльца: Ломбард. И мысленно выдыхаю.

Но запрещаю себя полностью расслабляться. Рано ещё.

Ромео толкает дверь, она противно скрипит.

– Прошу, – произносит и пускает вперёд. А затем заходит следом и кричит: – Ахмед, я тут тебе клиента привёл!

Пространство узкое и длинное и в самом его конце появляется человек. И судя по его восточной внешности – тот самый Ахмед.

Нет, конечно, место это не очень похоже на ломбард, ну, в моем представлении. Хотя, городок небольшой и снимать тут помещение, наверно, дешевле, чем в каком-нибудь торговом центре.

Дохожу до мужчины, приветливо киваю. Он тоже кивает и улыбается, а затем жестом руки приглашает меня в небольшую комнату.

Мне предлагают присесть на диван, на котором вместо покрывала лежит ковёр. Восточный. Такой же ковёр висит на стенах.

Какая прелесть. Я как будто попала в прошлое.

Главное из него выбраться.

12. Глава 12

Ахмед садится напротив и в ожидании на меня смотрит.

Ромео в комнату не заходит, остаётся в коридоре. Я снимаю серёжки и кладу их на ладонь Ахмеда. Он их внимательно рассматривает, достаёт из кармана лупу и уже рассматривает при помощи неё. Почему-то все время цокает языком, то ли от удовольствия созерцать сей ювелирный шедевр, выполненный, между прочим, в единственном экземпляре, то ли просто у человека привычка такая.

– Камни настоящие тоже, – говорю я. Ахмед с улыбкой кивает и вдруг уходит с моими украшениями. На меня не успевает ещё накатить паника, как мужчина возвращается и тут же называет сумму, за которую он готов купить.

– Мало, – качаю я головой.

Мы торгуемся. Минут пять. Но потом все же сходится в цене. Она, конечно, значительно меньше реальной, но... делать нечего. Эта сумма хотя бы приблизительно равна той, которую у меня украли.

Серёжки, конечно, жалко. Они красивые. Но папа меня учил, что надо легко расставаться с вещами. Где-то убыло, где-то прибыло.

Сотрудник этого ломбард снова уходит, а затем возвращается с деньгами, я заполняю какую-то бумажку и наконец-то держу в руках деньги. Купюры разных достоинств, те, что побольше я пристально изучаю, черт знает, подсунут ещё фальшифку.

– Спасибо, – довольно произношу я и прячу деньги в рюкзак. Поглубже, на самое дно.

До выхода Ахмед меня не провожает, но зато в коридоре встречает Ромео.

– Всё нормуль?

– Все отлично.

– Ну, пойдём, Джульетта без сережек, провожу тебя, — улыбается он, вновь демонстрируя брекеты и выставляет локоть, предлагая мне на него надёжно опереться.

– Тебе же на работу надо, – напоминаю я.

– Вот до бара и провожу.

Я киваю и крепко обнимаю свою рюкзак, который теперь неизменно будет висеть спереди.

Мы выходим на улицу. Я морщусь от солнца и надеваю очки.

– Ладно, Ромео, – начинаю я говорить, бодро шагая под руку с барменом, – признайся, какая у тебя выгода? Я в альтруизм не верю.

– Ну и зря. В этом бренном мире один человек должен помогать другому, безвозмездно, – с вполне себе серьезным видом, высокопарно произносит Ромео. Но потом забавно хихикает и признается: – У меня процент. Чем больше я людей привожу, тем больше этот самый процент.