Макар ловко срезал ножом оплетку с горлышка и так же ловко поддел им пробку, так что та вылетела сама — штопор даже не понадобился. Он разлил вино в три хрустальных бокала и раздал их остальным.

— Я не хочу, — сказала Маруся, отставляя свой.
— А мне надо! — сурово ответил он, опрокидывая сразу половину. — Такой вопрос волнующий. Подловила ты меня! Даже не знаю, как признаться!

Маруся смотрела на него во все глаза, плохо понимая — шутит он или уже всерьез.

— В общем… Моя любимая еда… — он зажмурился и выпалил: — Стейк с кровью!
— Оооооо! — Никита повалился на диван, сраженный в самое сердце этим секретом. — Как ты мог!
— Обычно ножом и вилкой, но иногда прямо руками, — вздохнул Макар. — Марусь, в следующий раз придумай что-нибудь поинтереснее. Вот, например, сейчас Ник задаст тебе вопрос и ты все поймешь…

Стало не по себе.
Маруся натянула рукава пижамы на пальцы и уставилась на Никиту, на лице которого блуждала коварная улыбка.
Ей конец.

— Правда… или действие? — спросил он вкрадчиво, перемещаясь к краю дивана и глядя на нее.
— Действие, — ответила Маруся.

Языки у близнецов были острые, а действия ей представлялись исключительно безобидные.
Возможно, это было наивно.
Но пока работало.

— Выпей вина!

Она посмотрела на него, подняв брови. Потом на Макара, который сделал еще глоток из своего бокала и качнул бутылку в руке. Они туда что-то добавили?
Не может быть все так просто.

Маруся колебалась, и Никите пришлось самому слезть с дивана, взять бокал и вручить ей. Он оперся ладонью о стену над ее головой и потребовал:

— До дна!

И пока последний глоток не зашумел ветром в ее голове, он так и стоял, нависая над Марусей и наблюдал, как она пьет терпкое вино.
Оно разлилось теплом по венам, сделало мир светлее, а братцев — не такими подонками, как ей казалось все это время.
Маруся даже допустила мысль, что ей бы она с самого начала на них не орала, то они вполне могли бы и ужиться.

Она подняла глаза и столкнулась с холодным взглядом Никиты, все еще стоявшем над ней.
Кончики пальцев покалывало от того, как спокоен он был, разглядывая ее с ног до головы.

— Моя очередь, — донеслись до нее слова Макара. — Ник, правда или действие?
— Правда, — отозвался тот, не поворачиваясь.
— Тебе нравится Маруся?

Никита медленно отпил из бокала, обвел ее с ног до головы взглядом из-под прикрытых век, от которого редкие островки открытой кожи закололо, будто иголочками, и с кривой ухмылкой припечатал:
— Очень.

У Маруси на мгновение перехватило дыхание.
Это… переход всех границ! Так нельзя!
Но Никита, сполна насладившись шокированным выражением ее лица, вдруг отступил, оборачиваясь к Макару.

— Чья очередь? Мак? Ты теперь Марусю мучаешь.
— Правда или действие? — спросил тот, подвигаясь и освобождая брату место на диване.
— Действие! — поспешно сказала она, решив придерживаться удачной тактики.
— Мммм… — Макар переглянулся с братом и кивнул. — Сядь между нами.

Он мотнул головой, показывая на узкое местечко, куда Маруся могла бы втиснуться, только плотно прижавшись к обоим братьям. — А то ты далековато устроилась.

25. 25

Горячая от вина кровь ударила в голову.
Маруся стиснула пустой бокал тонкими пальцами.
В первый вечер в деревне она спокойно устроилась у мангала между близнецами и совершенно ни о чем не волновалась.
Что изменилось?

Тот день на просеке.
Запах кожи Никиты, который ее нес.
Касания пальцев Макара, наносящего мазь.
И четыре руки на ее обнаженном теле.
Дрожащее марево горячего желания между ними.
Общего.
Не только парней. Ее тоже.