– Что?

Ей никто ни о каких важных находках не сообщал.

– В салоне на полу наши ребята обнаружили целую лужу крови. Сначала не придали этому значения. Мало ли, может, кто-то из пассажиров поранился. Они все вышли на улицу уже. И тут «Скорая» подъехала. Народ осматривали. Кого-то госпитализировали. Наших ребят больше интересовала тормозная система и все остальное, в общем, исправность транспортного средства они проверяли. И водителя тестировали на трезвость. А лужу крови не потрудились идентифицировать. Даже вопросом не задались. И вспомнили о ней, когда девчонку убили в больничке. И двух пассажиров недосчитались. Ну с двумя пассажирами вроде более или менее понятно.

– Что с ними понятно? Мне лично ничего не понятно.

Маша раздраженно закатила глаза.

– Ну «Скорая» увезла. Там же не одна машина подъезжала, целых две. Может, и забрали того пассажира, из которого столько крови вылилось. А другой мог на своих двоих уйти. А вот девчонку за что убили? Да еще в больнице!..

Не дослушав Воронова, Маша извинилась. Сослалась на занятость и оборвала разговор.

Почему главврач не сказал ей, что пострадавших к ним доставили на двух машинах «Скорой помощи»? Кто поступил с такими травмами, что лужа под ним образовалась?

– Да нет же, нет, Мария Валентиновна, к нам одна машина приехала. Женщина с сердечным приступом на каталке. Трое других сидели сбоку. Поступивших было четверо. Машина «неотложки» была одна, – странно возбудившись, ответил ей главврач больницы, когда она ему позвонила.

– А вторая «Скорая» куда подевалась?

– Вот не знаю! – с непонятной радостью фыркнул главврач. – Если там было что-то серьезное, могли отправить куда-то еще. По профилю. Вам надо в диспетчерском центре выяснить.

А то она не знала!

Только вот дозвониться туда было как до Луны – практически невозможно. Обнаглев, Маша набрала сто двенадцать. Представилась и долго объясняла, что именно ей нужно. Диспетчер вежливо возмутилась, что она занимает линию, но обещала выяснить в кратчайшие сроки, куда отвезли на «Скорой» двух других пострадавших.

С ответом диспетчер затянула. Маша успела сбегать в магазин и набрать целый пакет шампуней, мыла разного, бальзамов для волос и тела. Вернулась. Сунула пакет в шкаф в кабинете. Тут же разозлилась на себя. Чего не оставила в машине? Наверняка теперь будет трижды забывать забрать вечерами. Посмотрела на часы. Обеденный перерыв заканчивался. Игнатова до сих пор не было. Пирожки с ее стола исчезли. То ли сам слопал, то ли от обиды выбросил.

Через десять минут придет водитель маршрутки.

Она встала перед зеркалом, которое висело на внутренней стороне дверцы шкафа. Пригладила волосы, убрала растрепавшиеся прядки под резинку. Беготня, странно, пошла ей на пользу. Щеки порозовели, глаза блестели. Или это не беготня, а звонок Воронова ее взбудоражил?

Размышлять было некогда, водитель маршрутки пришел раньше. Сунулся в кабинет, попросил разрешения войти.

– Мы идем с вами в другое место.

Маша вывела его, заперла кабинет и повела в допросную. Мужчина сразу насторожился, втянул голову в плечи и, усевшись на жесткий пластиковый стул, принялся смотреть на зеркальную стену. И тут же, опережая ее, затараторил:

– Я все рассказал. Все, что знаю. Я не виноват в аварии. Вам же гаишники все должны были рассказать. Я не виноват.

– Я вас не виню, – успокоила она его. – У меня вопросы о ваших пассажирах. Вы сказали, что их на момент ДТП было пятнадцать человек. Так?

– Да. Я это точно знаю. По оплаченному проезду. Я веду подсчет. Наблюдаю всегда, кто вошел, кто вышел. Это уже профессиональное.