И демонстративно на его глазах отправила розы в мусорную корзину.

Игнатова это не остановило. Букетов больше не было, но к пирожным добавились шоколадки, конфеты и даже авторские тортики. Маленькие, под верхней одеждой можно занести, но красивые и очень вкусные.

– Чтобы не возникло недовольства, предлагаю все это уничтожать вместе, – нашел компромисс Игнатов.

И Маша сдалась…

– А чего это капитан там заскучал, товарищ подполковник?

– Не хочет один на труп выезжать.

– Что за труп? Чей?

– Вот уж не знаю, – слегка возмущенно ответил подполковник Галкин. – Вам и предстоит выяснить. Где-то на стройке. Рабочие обнаружили. Записывай адрес. В отдел не надо, поезжай сразу туда. Там недалеко от больнички. Игнатова я тоже сразу туда снаряжу.

– Так точно, – вяло отреагировала Маша.

Вообще-то она хотела опросить участников вчерашней аварии, двое все еще находились в больнице. Может, они видели убитую девушку в маршрутке? Может, она была с кем-то или при них с кем-то говорила по телефону? Называла собеседника по имени? Этим коллеги из дорожной инспекции вряд ли заинтересовались. Это другая служба, с другими задачами.

А Маше интересно все.

– Что ты хотела у них узнать, майор? – Галкин отчетливо зевнул. – Вряд ли они что-то могут тебе сообщить о погибшей. С другой стороны, вдруг она была в маршрутке с другом? Ладно, запоздаешь чуть, не страшно. Опроси свидетелей…

Мужчина из маршрутки с переломом ребер встретил ее в коридоре. Шел, стянутый бинтами, с пустой кружкой к кулеру. Двигался медленно, без конца морщился. Когда она задала ему вопрос, заметил ли он в маршрутке девушку с фотографии – а снимок она сделала с ее паспорта и сохранила в своем телефоне, – мужчина оживился.

– Не только видел, но и слышал. Мы поначалу сидели с ней в маршрутке друг за другом. Она впереди, а я сзади, чуть сбоку. Потом она встала, но это уже перед остановкой, то есть перед аварией. Симпатичная, но какая-то неприкаянная.

– В смысле? – удивилась Маша такому определению.

– Ее точно что-то тревожило. Она была не в своей тарелке. Звонила и звонила без конца какому-то Сереже. Мне видно было имя на ее телефоне при наборе.

– Сережа, точно?

Мужчина кивнул. Маша тут же записала.

– Она до него дозвонилась?

– Один раз точно. Вы позволите? – Мужчина помотал кружкой. – Чаю захотелось.

– Конечно, конечно, идемте.

Маша дошла с ним до кулера, не переставая задавать вопросы о телефонном разговоре погибшей с Сергеем. Но мужчина мало что мог сообщить.

– Обычный молодежный треп, – заверил он ее, наливая горячей воды в кружку. – Как дела? Ты как? А ты как? Все в порядке? Ничего важного. Правда, один раз он все же громко так воскликнул: «Анька, ты вообще дура, затеяла с этим ребенком так не вовремя».

– Анька? – Маша зажмурилась на мгновение, потрясла головой. – Он назвал ее Анной? Вы не путаете? Девушка по паспорту Вера.

– Вот я о чем и говорю. Даже имена друг друга коверкают. Это из серии: а как ты хочешь, чтобы я тебя называл… «Вера» не понравилась, пусть будет «Аня». Все они сегодня непутевые.

– Но вы отчетливо слышали, что он назвал ее Анной?

– Анькой, – поправила ее мужчина. – Слышал отчетливо. Она держала телефон возле уха, а я был меньше чем в полуметре от нее. И да, не улыбайтесь, я подслушивал.

– Она ехала одна? Без друзей, без подруг?

– Насчет друзей не знаю. А вот блондиночка точно ей знакома была. Нас всех вместе доставили в больницу. Девчонок этих, меня и еще одну даму. У той просто с перепугу приступ случился сердечный. Травм нет никаких. Я интересовался в приемном покое. А что, правда девчонка померла ночью?