– Помню, 3 июля в 6 часов утра по радио диктор Левитан объявил, что сейчас будет выступать товарищ Сталин. Потом эта речь передавалась по радио еще несколько раз, но первый раз она была передана именно в такой ранний час. Жуков всю эту ночь работал в своем кабинете, ни домой не уезжал, ни отдыхал в своей комнате отдыха. Адъютант зашел к Георгию Константиновичу и сообщил о том, что сейчас будет говорить Сталин. В кабинете Жукова радиоприемника не было. Он вышел в приемную, адъютант подстроил приемник. И вот начал говорить Сталин. Жуков прослушал очень внимательно всю его речь и затем возвратился в свой кабинет.

…Мало осталось тех, кто хорошо помнит это выступление Сталина, а те, кто помоложе, вообще, наверное, его не читали. Но в то время выступления Сталина ждал весь народ, и оно прозвучало как вдохновляющее всех советских людей на дело отпора врагу, на мобилизацию всех сил страны для одержания победы.

Сталин утверждал: в том, что Советское правительство пошло на заключение пакта о ненападении с фашистской Германией, не было ошибки. Он объяснял: «Что выиграли мы, заключив с Германией пакт о ненападении? Мы обеспечили нашей стране мир в течение полутора годов и возможность подготовки своих сил для отпора, если фашистская Германия рискнула бы напасть на нашу страну вопреки пакту. Это определенный выигрыш для нас и проигрыш для фашистской Германии.

Что выиграла и что проиграла фашистская Германия, вероломно разорвав пакт и совершив нападение на СССР? Она добилась этим некоторого выигрышного положения для своих войск в течение короткого срока, но она проиграла политически, разоблачив себя в глазах всего мира как кровавого агрессора. Не может быть сомнения, что этот непродолжительный военный выигрыш для Германии является лишь эпизодом, а громадный политический выигрыш для СССР является серьезным и длительным фактором, на основе которого должны развернуться решительные военные успехи Красной Армии в войне с фашистской Германией».

Дальше Сталин говорил о том, что требуется для ликвидации опасности, нависшей над Родиной. Понять глубину опасности, отрешиться от беспечности. Не должно быть в наших рядах трусов, паникеров, нытиков. Перестроить всю работу на военный лад. Отстаивать каждую пядь советской земли. При вынужденном отходе увозить все, что возможно, и уничтожать все, что не вывозится. Создавать партизанские отряды.

В общем, это была целая программа большой войны.

В речи Сталина есть немало таких мест, которые рассчитаны на укрепление морального духа армии и народа. И действительно способствовали этому. Но есть и явная неправда. Например, в первом же абзаце он говорит: «Лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражения…» Это конечно же не соответствовало действительности и сегодня легко может быть проверено, ну хотя бы по дневнику генерала Гальдера, который пишет именно 3 июля следующее: «Потери: 22.6 по 30.6 наши потери составляют в общей сложности 41 087 человек – 1,64 % наличного состава (при численности войск, равной 2,5 миллиона человек). Убито 524 офицера и 8362 унтер-офицера и рядового. Ранено 966 офицеров и 28 528 унтер-офицеров и рядовых». Как видим, потери для войны таких больших масштабов не столь уж значительны и, уж во всяком случае, это не «лучшие дивизии», о разгроме которых говорил Сталин.

Сегодня есть возможность прокомментировать выступление Сталина словами Жукова. Приведу в заключение главы большие выдержки из высказываний Георгия Константиновича о первых днях войны, которые зафиксировал К. Симонов много лет спустя в своих беседах с маршалом.