– Я понял, барон. Сделаю, как вы советуете, помоги вам и Господь, и Пресвятая Дева!

– Второе. Обращай внимание на циферки над головами. Ты их знаешь, тебе проще… А то был один… Чем цифра выше – тем человек или чудик сильнее. Чудик – это чудовище, монстр, моб. Понял? Если вдруг увидишь такого, у которого эта циферка выше твоей на десять или более – беги от него, не оглядываясь. Это не трусость, считай отступлением в целях перегруппировки. Подрастешь, подкачаешься и порвешь ту нечисть с Божьей помощью, аки тузик грелку… Грелка – это тряпка такая, не важно. А вот, что важно – это Тьма. Берегись ее, как только увидишь первые признаки, и тело начнет все щекотать – срочно в церковь! Как правило, времени хватает, если не мешкать. Тьма всегда только в селениях бывает, в лесу да в поле не найти тебя Разложеню… Да, ноги мои как раз тьме достались, но ничего, жив, слава Богу, были бы кости, а мясо нарастёт.

– А у меня не было щекотки, – Полбу сморщился, припоминая ощущения. – Меня будто иглами ледяными легонько покалывали.

– Ну, стало быть, у тебя так проявляется… – староста уже еле языком ворочал. – Разложень – он такой… Он хитрый. Прячется… Путает. Тьму насылает… И еще… всяких.

– Пойду я, – Константин встал с деревянного пола церкви. – Отдыхайте, барон. После договорим, когда поправитесь.

– Стой… Еще одно… Квесты, ты должен знать… Знать… Задания, то бишь. Задания ты можешь принимать… А можешь и нет. Ну, это ты уже умеешь… Помнишь две кнопки?

– Подушечки?

– Подушечки, да… Поброди по округе, поговори с местными… Принимай… Все принимай… И выполняй, что сможешь… Вот тебе мое… мое задание… Помочь всем на погосте, кто попросит о помощи… Но не менее чем трем. О плохом не попросят, тут люд смирный… Иди уж. Герой. А я посплю… Прости, Господи, что в храме твоем…

Боромир как-то сразу обмяк и захрапел. Константин, наученный опытом, ткнул взглядом в первую подушечку, кивнул спящему и вышел.

Когда рыцарь вышел из церквушки, день уже клонился к вечеру. Неподалеку, на бревнышке сидел грустный молодой дьячок, которого прогнал из собственной церкви покалеченный староста. Да еще и Филькой обозвал, будто бобика. «Зеленые буковки», – отметил для себя Константин.

– Преставился? – с надеждой спросил дьяк.

– Хм… Может, с него начать, – пробормотал в бороду Полбу. С другой стороны, еретический… Хм… Православный священник. Зачем ему поросята?

– Отец… Ты не знаешь, кому тут нужно смирных поросят, но чтоб не плохому?

– Каких поросят? – опешил дьяк.

– Да вот, барон ваш, Боромир, дал наказ – помочь с поросятами… Хотя, может, я чего не так понял, он заговариваться начал в конце.

– Помер-таки? – дьяк аж подпрыгнул.

– Нет, просто заснул.

– Заснул? В церкви??? Вот вернется батюшка Ставросий, все ему расскажу!

– А ты что – не батюшка? Не святой отец?

– Дьяк я. Филимон Остафьевич. Посольского приказу.

– Посольского… – как ни крути, не был русский, а тем более новгородский, родным языком Константина. Потому и с поросятами, и с посолом трудности возникали. Полбу покатал во рту слово. – Посольского, посольского… Солью торгуешь что ль? Али капустой?

– Да ничем я не торгую. За порядком следить поставлен. Послан, значит, потому и посольского. И куда нужно, кому нужно, когда нужно докладывать…

– А, иудино отродье! Шпион! Доносчик! Ну держись! – Константину давно требовалась разрядка, очень уж много всего навалилось сразу. А соглядатаев он, как истинно благородный человек, терпеть не мог. Так что кандидатура подошла идеально. Да и больно черный этот радуется беде, приключившейся со старостой. «Хорошие люди так себя не ведут», – решил барон.