Дабы нам с вами было проще воспринимать окружающие сейчас барона Шардо и Бельд реалии, расскажу куда он попал. Полбу это все выяснит по ходу дела, а вот вы будете уже в курсе, и заострять внимание на географических и геополитических деталях я больше не стану.

Погост, а был это именно погост, а вовсе не деревня, был большим. Дворов двадцать пять, не меньше. И даже церковь имелась, хоть и маленькая. Мы бы сказали – районный центр. В округе раскиданы деревеньки по три – пять дворов, крестьяне с которых административно подчинялись старосте погоста.

Посадник Володимир Ярович, поставленный новгородским князем Святославом Всеволодовичем, подчинялся, вроде как, непосредственно хозяину Бежецкой Пятины Ермаку Васильевичу. Но на самом деле радел именно о князе. Таких посадников, управляющих несколькими погостами и волостями, входящими в состав Пятин, двойных агентов князя в Новгородской республике было завались. Через одного, а то и больше.

Пятин, как несложно догадаться, было пять. Нам интересна из них всего одна – Бежецкая. Располагалась она на востоке Новгородской земли, там, где сейчас привычная нам Тверская область находится.

О политике и географии хватит. Теперь о религии.

Епископ Бежецкий, отец Кондратий, по случаю в это самое время гостил у друга детства и юношества Володимира.

Кондратий, грек по рождению, провел нежные свои годы вместе с отцом – торговцем-шпионом в Новгороде. Потом, когда исполнилось ему четырнадцать, отправлен был на родину. Прошел обучение, послушничество, заработал авторитет, достиг определенной планки, выше которой уже на одних способностях не залезешь, и попросился назад, в Новгород.

В то время все церковное начальство на Руси назначалось исключительно Константинополем. Ехать в эти медвежьи углы особо никто не рвался, и Кондратия с удовольствием отпустили.

В самом Новгороде уже был Архиепископ, и, подумав немного, помолясь, он назначил приехавшего тридцатитрехлетнего Константина епископом подведомственного Бежецка.

С тех пор прошло уже пятнадцать лет, Архиепископу стукнуло семьдесят, стал он немощен, разумом небыстр, и почти всеми делами епархии заведовал отец Кондратий. Хотя номинально он числился все еще рядовым епископом заштатной Пятины.

Вкратце – все. Кому интересны подробности – вики в помощь.

…

За столом в большом светлом доме старосты сидели четверо.

Сам староста Боромир, посадник Володимир Ярович, отец Константин и еще один человек.

Первые трое неспешно закусывали, вспоминая голопузое детство, и будто не замечали четвертого. Тот, прихлебывая из высокого кубка квас, ухмылялся в усы и молчал.

– Боромир, ну ты даешь. Третий Прибывший за год… Намазано у тебя чем-то что ли?

– Да что, Ярович, виноват я? Они же сами…

– Да никто тебя не винит, успокойся. Просто во всех прочих погостах да волостях, дай то бог, пятеро за пятнадцать лет. А у тебя…

– Может чуют они, что Боромир наш погуливал-пошаливал по молодости? Вот и тянутся к душе родственной. Все же как один – разбойники, – улыбнулся епископ.

– Ну, хватил ты, Кондратий… А ну, да, да… Отец Кондратий, конечно, отец… Ну, никак не могу привыкнуть, что отец меня на два года младше и буцкал я отца в детстве почем зря! – и посадник с епископом рассмеялись. – То, что было – быльем поросло. Никто не помнит ужо Борьку-Сажень. Нету Сажени, был, да весь вышел… А есть на его месте уважаемый староста Боромир. Преданный и честный. Верно я говорю?

– Вернее не бывает, – широко улыбнулся староста, и появилось в его лице что-то такое… Хищно-хитро-веселое. – Но где клад, все равно не скажу. Да и нету никакого клада.