В этой главе четыре целительные эмоции рассматриваются в новом ракурсе, и объясняется, почему простое соприкосновение с этими чувствами не всегда приносит нужный результат. Иногда погружение в переживания приводит к тому, что мы в них увязаем. Вместо ожидаемого улучшения нам становится еще хуже. Подобно человеку, который попал в зыбучие пески, мы чем сильнее пытаемся высвободиться от эмоциональной боли, тем глубже погружаемся в нее.

Впоследствии, наученные горьким опытом, мы будем всеми силами стараться избежать негативных эмоций. На какое-то время это уменьшит или сведет на нет эмоциональную боль, но за это временное облегчение придется дорого заплатить.

Одна из причин, почему нам так нравится общаться с маленькими детьми, – это потому, что они полны чувств. Когда они счастливы видеть вас, они радуются всей душой. Когда они любят вас, они любят всем сердцем. В детстве все мы обладали способностью испытывать чувства во всей их полноте, но, повзрослев, в той или иной степени утратили ее. Пытаясь справиться с жизненными трудностями и разочарованиями, мы постепенно теряем способность чувствовать любовь, радость, благодарность и умиротворение. Давая волю своим негативным эмоциям, мы тем самым сможем держать свое сердце открытым.

Не понимая и не ощущая того, как высвободить негативные эмоции, мы всегда будем бояться их. С другой стороны, научившись испытывать четыре целительные эмоции, мы не только излечим разбитое сердце, но и сделаем его сильнее, чем прежде. Хотя это трудно представить сейчас, вылечив разбитое сердце, мы сможем любить и наслаждаться жизнью даже полнее, чем до своей утраты.

Помню, когда я в первый раз ощутил, что чувства нуждаются в балансировке. Лет восемнадцать назад я пошел в кино на фильм ужасов. Как правило, я не хожу на такие фильмы, но мои друзья сказали мне, что фильм очень духовный. Перед сеансом я почувствовал страх и беспокойство, хотя понимал, что это всего лишь фильм.

Кроме меня и моей спутницы в зрительном зале больше никого не было. Но прямо перед началом фильма в зал вошел высоченный парень в ковбойской шляпе и уселся прямо передо мной. Я подумал, какую наглость и бесцеремонность надо иметь, чтобы во всем пустом зале выбрать место прямо передо мной и загородить мне экран. Я тут же вскипел. Мне и в голову не приходило, что он просто не заметил, что загораживает мне экран. Он был таким высоким, что, наверное, никто никогда не загораживал экран ему.

В те дни я не обладал элементарными навыками общения и не удосужился вежливо попросить его пересесть. Вместо этого я сидел и злился все больше и больше. Через три или четыре минуты я решить отомстить. Я встал и уселся прямо перед ним вместе со своей подругой. Но вскоре я понял, что ему нет до меня дела. Он даже не заметил, что произошло.

Я все еще чувствовал злость и одновременно – некоторое облегчение от того, что сумел что-то предпринять. Тут я заметил, что мое беспокойство и страх перед фильмом исчезли. Так или иначе, когда я почувствовал гнев, мой страх улетучился.

Я пришел к выводу, что моя склонность подавлять страх лишь усиливала его. Чтобы проверить эту догадку, я стал проявлять немного гнева каждый раз, когда чего-то боялся. Страх немедленно отступал. Уравновешивая свои страхи дозированным гневом, я избавлялся от них.