– Задание выполнено, – выдавил я, стоная от боли. Дженни показалась в кухонном окне и крикнула:
– Я ухожу на работу. Когда вы закончите, не забудьте закрыть окна. Сегодня вечером обещали дождь.
Я накормил пса, принял душ и тоже отправился в редакцию.
Когда вечером вернулся домой, Дженни поджидала меня у двери, и, как мне показалось, она была чем-то огорчена.
– Посмотри, что творится в гараже, – сказала она.
Я открыл дверь гаража, и первое, что бросилось в глаза, был Марли: он лежал на своей подстилке с подавленным видом. Даже мимолетного взгляда хватило, чтобы понять, что его морда и передние лапы пострадали. Они имели не привычный светло-палевый оттенок, а стали темно-коричневыми и покрылись пятнами запекшейся крови. Оглядев гараж, я ужаснулся. Наш надежный «бункер» изнутри был крепко потрепан. Подстилки порваны в клочья, краску с бетонных стен соскребли когтями, гладильная доска валялась на полу, а ее чехол превратился в бахрому. В самом плачевном состоянии оказался дверной проем: складывалось впечатление, что тут не обошлось без участия какого-то гигантского кухонного комбайна. В радиусе трех метров вокруг дверного косяка валялись щепки, изнутри он был наполовину выгрызен. А порожек дверного косяка вообще отсутствовал – его нигде не было видно. На стенах, которые Марли кусал и царапал, остались пятна крови.
– Черт! – вырвалось у меня скорее от неожиданности, чем от злости. В памяти всплыла трагедия мисс Недермайер, разыгравшаяся в доме напротив. У меня возникло ощущение, будто нахожусь на месте преступления.
Сзади послышался голос Дженни:
– Когда я заходила домой в обед, все было в порядке, правда, накрапывал дождь.
А когда Дженни вернулась на работу, разразилась сильная гроза: лило как из ведра, сверкала молния, а от раскатов грома сотрясались стены.
Несколько часов спустя она приехала домой и застала Марли посреди гаража, откуда он в панике попытался выбраться. Помещение напоминало поле боя. Пасть пса была в пене. В общем, представшая картина оказалась настолько душераздирающей, что Дженни даже не стала кричать на Марли. Кроме того, по прошествии времени Марли так бы и не понял, за что его наказывают. Однако Дженни была настолько убита варварской атакой на дом, где мы приложили немало сил на ремонт, что не смогла заставить себя остаться с Марли. «Подождем возвращения твоего папочки», – грозно сказала она псу и закрыла дверь.
За ужином Дженни и я попытались спокойно обсудить «приступ озверения», как мы назвали инцидент. События, по нашему мнению, развивались следующим образом: когда началась гроза, напуганный Марли решил, что ему угрожает смертельная опасность, и единственный шанс спастись – прокопать себе лазейку в дом. Наверное, эту мысль подсказал заложенный в нем инстинкт самосохранения, передавшийся от волка, его древнего предка. И он устремился к своей цели с яростным упорством. Даже трудно представить, что масштабы погрома, учиненного нашим псом, вообще возможны без применения спецтехники.
Закончив ужин, мы направились в гараж, где уже успокоившийся Марли схватил большую игрушку и начал прыгать вокруг нас, приглашая поиграть в «перетягивание каната». Я придержал собаку, пока Дженни вытирала кровь с шерсти. Затем Марли, виляя хвостом, наблюдал, как мы убираем устроенный им разгром. Мы выбросили все подстилки, сорвали испорченный чехол с гладильной доски, подмели щепки, некогда бывшие дверной рамой, смыли кровь на стенах и составили список материалов, которые требовалось купить, чтобы привести гараж в порядок. Впервые с тех пор, как у нас появился пес, я был вынужден заниматься ремонтом по его вине. И как показали последующие события, не в последний раз. А сейчас Марли, как всегда, радовался нашему обществу и пытался, как умел, помочь нам с уборкой.