У Временного правительства оставалось одно средство, чтобы как-нибудь побудить армию перейти в наступление: уговаривание. По всему фронту стали разъезжать разные делегации от комитетов, от матросов, члены правительства и сам г-н Керенский – военный министр. Внешний успех пожинал лишь Керенский, до потери голоса произнося зажигательные речи и принимая с самодовольством громкое «ура». Он говорил о революции, о закреплении ее достижений победой над внешним врагом; звал к наступлению ради революции. Он считал себя сердцеведом и был уверен в успехе своей миссии.

Успех красноречивых речей «главноуговаривающего», как прозвали г-на Керенского, завершился позорным бегством революционных солдат на третий день удачно начавшегося наступления, названного «наступлением Керенского». Виновный нашелся – это генерал Брусилов. Он был смещен и заменен генералом Корниловым.

Первое испытание сознательности и патриотизма революционной армии завершилось позором. За ним последовали другие на Западном и Северном фронтах с тем же результатом.

Назначение генерала Корнилова Верховным главнокомандующим не было случайным и вызванным лишь теми мерами, которые он принял в отношении бегущих солдат революции, сдававших без сопротивления не только результат успеха первых двух дней наступлений, но и занимаемую ими до этого территорию с огромными боевыми запасами; не только потому, что за ним была подлинная слава боевого начальника, но и генерала, заявившего в начале революции:

– Старое рухнуло! Народ строит новое здание свободы, и задача народной армии всемерно поддерживать новое правительство.

Офицеры знали политические симпатии генерала Корнилова, но для них в данный момент нужен был вождь, который бы остановил развал фронта. И они не ошиблись: генерал Корнилов, как и они, учел уроки пяти месяцев революционных экспериментов над армией и, чтобы спасти армию и страну, обратился к Временному правительству уже не с предупреждениями и пожеланиями, а с требованиями решительного изменения политики демократизации армии.

Генерал Корнилов опирался на сохранившиеся элементы армии: офицерство и лучшую часть солдат; на воинские организации, возникшие во время революции: Союз офицеров Армии и Флота, Союз казачьих войск, возглавляемый генералом Калединым, и Союз георгиевских кавалеров. Кроме того, он опирался и на образумившуюся часть российской общественности.

Союз офицеров был морально сильной организацией, но у него были слабые стороны: распыленность офицерства и далеко не удовлетворительная деятельность центра Союза в смысле руководства всей массой офицеров.

Союз казачьих войск был также сильной организацией, и сила его была в том, что он имел большое влияние на боевую казачью силу: полки, дивизии и был с ними тесно связан.

Союз георгиевских кавалеров, как офицеров, так и солдат, быстро вырос в крупную и сплоченную организацию; он должен был создать воинские части, состоящие из георгиевских кавалеров: батальоны, полки и даже дивизии. Деятельность Центрального комитета союза, находящегося в Москве, сразу же обратила на себя внимание и генерала Корнилова, и военного министра Керенского.

Генерал Корнилов лично беседовал со всем составом Центрального комитета, вызвав его в Могилев.

Один из членов этого комитета, поручик Кузминский, записал эту встречу:

«Я отчетливо помню тот знаменательный день, когда к выстроившимся в зале верхнего этажа губернаторского дома в Могилеве членам Комитета быстрым шагом вошел небольшого роста генерал.

Первое впечатление: выразительные глаза, худощавое лицо со скулами, делающими его похожим на монгола, чуть-чуть мешковато сидящий френч с аксельбантами и широкими погонами; Георгий на шее и на груди.