Так мало того что необходимо сдержаться. Так еще ошибку надо запомнить, чтобы впоследствии показать, как делать правильно то, в чем ошиблось дитя: «Обучать обучая, а не поправляя».

Заметим: речь идет не об одном ребенке, а о целом классе, в котором обучаются дети разных возрастов.

Однако должен же быть какой-нибудь критерий при отборе преподавателей?

Разумеется.

У того, кто хотел преподавать в Монтессори-школе, ни на йоту не могло возникать пренебрежительного отношения к детям. Попросту говоря, педагог должен любить детей, и они не должны его раздражать.

Трудно понять и осознать: Монтессори требовала практически равных отношений между учителем и учеником. Никакого подобострастия, с одной стороны, и чувства собственного превосходства – с другой.

Учитель и ученик – два человека, которые призваны общаться с взаимной пользой друг для друга.

Мы привыкли к тому, что педагог – это в первую очередь власть. Для Монтессори такая точка зрения была категорически неприемлема.

Педагог – это собеседник, который – как всякий хороший собеседник – умеет не столько говорить, сколько – слушать. Не только учить, но и учиться у своих учеников. Не требовать уважения к самому себе лишь по той причине, что он – учитель, но уважать своих учеников – потому что они люди! – никогда их не унижая.

Более того, Монтессори считала: ребенок – это высшая инстанция, требованиям которой взрослый должен соответствовать.

Дети – это существа, которые еще не успели испачкаться жизнью. Они ближе к Богу. Им известно и для них абсолютно понятно то, что взрослые уже позабыли. Поэтому, если взрослый человек – в том числе учитель – хочет измениться к лучшему и тем самым изменить мир, он должен уметь слышать ребенка.

В революционности любых идей (в том числе педагогических) легче разобраться, если рассматривать их не абстрактно, а применительно лично к себе.

Задайте себе простой вопрос, но ответьте на него честно: «Как изменилось бы ваше отношение к собственному ребенку, если бы вы были настроены не на то, чтобы его учить, а на то, чтобы у него учиться?»

Ребенок учится у нас, глядя на нас. Отчего же мы так не делаем, глядя на него?

По традиции закончим представление важнейшего действующего лица нашей книги словами Марии Монтессори, которые она произносит перед закрытым еще занавесом.

Мария Монтессори. «Настоящим учителем делает любовь к маленькому человеку, потому что именно эта любовь превращает общественный долг педагога в высокое сознание миссии»[9].

Кланяется. Уходит.

Пройдет совсем немного времени, занавес откроется, и начнется наш литературный театр, посвященный великой Марии Монтессори.

Ну что же, необходимые слова в прологе сказаны, основные действующие лица нашей истории представлены, – теперь можем перейти к судьбе Марии Монтессори и, разумеется, к более детальной расшифровке ее метода, который, если вдуматься, и есть ее судьба.

Итак, XIX век потихонечку идет к своему финишу, а мы оказываемся в небольшом итальянском городе…

Впрочем, по порядку.

Занавес открывается медленно и величаво.

Такая героиня, как наша, не может возникнуть вдруг, суетливо и быстро. Должна быть некоторая торжественность, не так ли?

Хотя, если честно, в самом акте рождения никакой величавости не было.

Как, впрочем, всегда и бывает.

Вообще, удивительное дело: самое главное событие в жизни человека – рождение – происходит безо всяких торжеств, и более того – в поту и крови. К слову, и в самом акте смерти ничего величаво-торжественного нет…