– До недавнего времени ничего похожего за собой не наблюдал. Так что там с домиком? Есть такой?

– Есть. – Аграфена кивнула. – Но далеко отсюда, в глубине болота.

– И ты там была?

– Нет, но мне про него рассказывали.

– Кто?

Аграфена бросила полный сомнения взгляд на Ареса. Он подмигнул ей ободряюще, и она решилась.

– Марёвки. Про домик на болоте мне рассказали марёвки.

Стэф удивлённо присвистнул и с недоверием в голосе переспросил:

– Марёвки? Маленькие твари, которые так и норовят сожрать твой мозг?

– Мой мозг они сожрать не пытались, – сказала Аграфена обиженно. Обижалась она за марёвок или за себя, было непонятно. – Со мной они вели себя очень даже прилично. Мы подружились. Не сейчас, а раньше, когда я была ещё маленькой. Помнишь, я тебе рассказывала? – Она ткнула Ареса локтем в бок.

– Склерозом пока не страдаю. – Он поморщился, посмотрел на Стэфа. – Агафья их реально видела.

Аграфена фыркнула и залепила ему подзатыльник. Увесистый такой. Видать, сказывались гены папеньки-боксёра.

– В детстве я заблудилась на болоте. – На Ареса она принципиально не смотрела, рассказывала только Стэфу. – Ну, не совсем заблудилась, скорее заигралась. И они меня нашли. Их было двое – мальчик и девочка, лет шести-семи. С виду дети как дети, только босые. Но мне тогда, честно говоря, было по барабану, как они одеты. Мы играли, болтали, а потом они вывели меня сюда.

– Сюда – это куда? – уточнил Стэф. – К Змеиной заводи?

– Да.

– А потом? Ты с ними ещё встречалась?

– Нет.

– Но про домик они тебе рассказать успели?

– И про домик, и про рыбу-Марь, и про угарников.

– Что за угарники? – спросил Арес. – Про угарников ты мне не рассказывала.

– Я тебе, Павлуша, больше вообще ничего не расскажу! – огрызнулась Аграфена.

– Ишь, мстительная какая. Мстительная и обидчивая!

– А ты дурак!

– Хорош, ребята, – осадил их Стэф мягко, но таким тоном, что препираться расхотелось. – Феня, расскажи, что за угарники?

– Персонажи местного фольклора. Фольклор у нас богатый, если вы ещё не заметили. – Аграфена приосанилась, как сказитель, готовый поведать благодарным слушателям удивительную сказку.

– Мы заметили, – заверил её Арес. Ему очень не хотелось, чтобы голос звучал заискивающе, но явно не получилось. Уж больно интересно было узнать про угарников. – Кстати, твои марёвки нами чуть не поужинали.

– Тобой-то, по ходу, точно перекусили! – фыркнула Аграфена. – Стэф, он мозгами всегда был слаб или только в последнее время? Марёвки – они такие. Они мозг едят не буквально, а фигурально…

– Совсем как ты… – огрызнулся Арес.

Стэф отмахнулся от него и спросил у Аграфены:

– Фигурально – это как?

– Фигурально – это значит, что марёвки высасывают из человека воспоминания, эмоции и, наверное, саму душу.

– Ты видела, какие зубищи у этих славных детишек?! – снова не удержался Арес.

– Не видела! Я вообще ничего из того, что ты про них рассказывал, не видела! Нормальные они со мной были! Слышишь ты?

Стэф кинул на Ареса предупреждающий взгляд и задал новый вопрос:

– А как высасывают?

– Ну, как-то! Языки у них очень длинные. Присасываются они этими языками либо к грудной клетке, вот сюда! – Аграфена ткнула себя пальцем в тощую грудь. – Либо сзади к шее.

– А ты откуда знаешь?

– А мне дед Феликс рассказывал. Только я тогда думала, что это просто страшные сказки. Я марёвок из его рассказов со своими болотными друзьями вообще долгое время не соотносила.

– У деда был рубец на груди, – сказал Стэф задумчиво. – Круглый след в области грудины, словно от ожога. Он не любил про него рассказывать. Предпочитал говорить про пулевое ранение и Стешу.