– Да ладно вам, лейтенант, она же шлюха, привыкла раздвигать ляжки, с нее не убудет. Лучше попользуйтесь разок. Хоть расслабитесь.

– Она шлюха, когда решает быть шлюхой. На данный момент она такая же женщина, как и любая другая. Убери от нее свои грязные лапы, а ты натяни штаны, иначе я прострелю тебе яйца. Вот это меня расслабит. В любом случае ничего лучшего ты не стоишь.

Еще секунд тридцать, и они вытащили бы чеку из той же гранаты, что и в кабинете физики, когда я был подростком. Только мысль об их детях помешала мне дать делу ход. Мало того, что отцы им достались полные недоумки, а тут и жить станет не на что. А вышеупомянутую девицу я отпустил на все четыре стороны, вручив ей стаканчик бодрящего кофе из автомата, координаты Анни, моей коллеги, которая специализируется на помощи женщинам, попавшим в скверные обстоятельства, и адрес приюта.

Я неприятен в общении, но я не сволочь. Тем более в отношении женщин. Если б я не вмешался, меня б это преследовало всю жизнь. Может, потому, что я слышал за перегородкой, как мать кричала отцу, чтобы он отстал, потому что она не хочет, а потом видел, как она плачет в ванной, после того как затихало его громкое поросячье сопение.

Мы слеплены из того, что нам довелось пережить, – и повторяем это или пытаемся изгнать.

Нет уж, я, готовясь к чуду, предпочитаю книги. Их приятно листать, особенно старые индийские по Камасутре. Надо полагать, что библиотекарша, которая их выдавала, решила проверить, действительно ли я все усвоил, потому что однажды она вернула мою абонементную карточку с приклеенным листочком, на котором был записан номер ее телефона. Таким образом я перешел к практическим занятиям. Похоже, курс был неплохо усвоен, потому что она попросила повторения пройденного. Но она начала ко мне привязываться. И я больше ни разу не появился в библиотеке. Купил пару книжек во «Фнаке»[12]. Этого хватило. В любом случае, я уже все прочел. А память у меня хорошая.

Доказательство – моя соседка сверху: я все помнил. И она тоже попросила повторить. И тоже привязалась.

Я не хочу, чтобы женщина ко мне привязывалась. Она рискует остаться несчастной, как Мадлен. Но ведь чтобы пара просуществовала долго, нужно хоть немного привязаться, верно?

По субботам Мари торгует на рынке в Фуа.

Откуда я это знаю? Я коп или кто?!

И тут я заколебался. Поехать поглядеть на нее тайком, чтобы мне еще поплохело? Или получшело?

Поискать другой способ выплаты контрибуций, кроме как цветами?

Но какой?

Плюнуть и сделать вид, что ее не существует?

Опять-таки, я не знаю как.

Я осторожно продвигаюсь, отыскивая ее прилавок. Народу много, погода хорошая, это поможет мне остаться незамеченным.

Она была там, в конце улицы. Прислонившись к стене углового дома, я уставился на нее. Она грациозна в каждом своем движении. Даже когда выдает сдачу. Грациозна и улыбчива. Когда я вспоминаю о неповоротливой толстухе с волосками на подбородке, которую представлял себе, впервые появившись на ферме…

Люди наверняка начинают задаваться вопросом, что я тут делаю уже больше часа, почему стою, подпирая фасад и глядя в одном направлении. Но я могу смотреть на нее бесконечно. Кто-то, наверно, задал тот же вопрос городской полиции – с чего я тут торчу уже битый час, – потому что они подошли ко мне. Моего удостоверения было достаточно, чтобы они развернулись и отбыли без лишних вопросов. Катитесь отсюда, у меня серьезное дело – вот что они прочли в моих мыслях. Ну и что? Это же правда!

Так-то оно так, но рынок подходит к концу, я должен что-то предпринять, не могу же я просто позволить ей уехать. Во всяком случае, не попытавшись хоть что-то ей сказать. Она не желает отвечать – за чем же дело стало, я все возьму на себя.