Алина не пропускала ни слова, мечтая, что когда-нибудь и она пойдет на свидание и переживет незабываемое приключение.

Со Степаном Бузулуцким, к примеру. А почему бы и нет?

Подойдет к нему и скажет: «Эй, красавчик, тебе не надоело повсюду ходить одному?» – «А что, у тебя есть какие-то предложения?» – заинтересуется он. «Кстати, у тебя самые красивые татуировки на свете!» – похвалит она. «Спасибо, Алина, – польщенно ответит он. – Не знал, что ты интересуешься татуировками». – «Естественно, интересуюсь, – кивнет она (на самом деле нет). – Но еще больше я интересуюсь тобой!» – «А что же ты раньше молчала? Я ведь с самого начала учебы от тебя без ума. С первого же дня, когда встретил тебя у списков поступивших. Может, встретимся сегодня вечером, и я покажу тебе те татуировки, которые ты еще не видела?» – «С радостью, – уверенно ответит Алина. – А потом пойдем на набережную и будем гулять под луной до самого утра».

И тут Бузулуцкий ее крепко обнимет и прижмет к груди. Ее ноги будут болтаться над землей, а носки кроссовок – стукаться об его колени.

Но подобное происходило лишь в ее мечтах. В реальности Алина в жизни не осмелилась бы подойти к Степану и заговорить с ним о чем-то подобном.

Задумчиво разглядывая правый бицепс Бузулуцкого, покрытый татуировкой, она вдруг поняла, что парень что-то сказал. И, похоже, даже ей.

– Что? – встрепенулась Алина.

– Я говорю, и это все? – недовольно повторил Степан, усаживаясь прямо на верхнюю ступеньку парадной лестницы музея. – Нам толкнули краткую речь и отпустили по домам. Да я сюда добирался дольше!

– А что тебе не нравится? – спросила Алина, присаживаясь рядом. – Или ты мечтал сразу приступить к работе? Забиться на какой-нибудь пыльный склад и перебирать там обломки старых глиняных горшков?

– Я предпочел бы, чтобы этот толстопузый не называл меня уголовником, – сказал Степан, покрутив головой по сторонам. – Он прямо удовольствие от этого получает. Можно подумать, вокруг мало людей с татуировками. Мои – еще не самый худший вариант.

Егор Кукушкин примостился рядом с Алиной, подставил веснушчатое лицо солнечным лучам и блаженно зажмурился. На площади перед историческим музеем еще подсыхали лужи после ночного ливня, но небо над городом уже расчистилось от туч, и воздух прогревался все сильнее.

– Но у тебя и правда довольно странные татухи, – осторожно заметила Алина. – Черную паутину на плечах я еще ни у кого не видела.

Она сняла очки и принялась протирать круглые стекла краем футболки.

– Мне их сделали в тринадцать лет, – пояснил Степан. – Сам не знаю, о чем тогда думала моя пустая голова. Конечно, сейчас я бы не стал такое набивать!

– В тринадцать лет? – удивилась Алина. – И родители тебе позволили?

Егор напрягся. Он знал, что Степан терпеть не может расспросов о родителях. Алина тоже знала об этом, но частенько забывала. Бузулуцкий бросил на нее красноречивый взгляд, и девушка покраснела.

– О, прости! – торопливо проговорила она, снова надевая очки. – Но где ты взял на это деньги?

– Деньги не потребовались. У нас тогда один парень во дворе планировал стать великим тату-мастером, и ему требовались добровольцы, чтобы набивать на них руку. Ну я и вызвался сдуру. Так что он разукрасил меня совершенно бесплатно. Но теперь, чтобы свести эту красоту, понадобятся приличные деньги, которых у меня нет. Поэтому хожу пока разрисованный. На радость Перелозову и ему подобным.

– Не обращай на него внимания, – посоветовал другу Егор, вытянув длинные ноги. – Привыкнет и перестанет тебя пилить. Пару-тройку недель вполне можно его потерпеть. Сегодня на презентации подноси ему напитки покрепче и почаще, авось он сменит гнев на милость.