Смертельно побледнев, ослабевшим от страха, который подкрался к самому сердцу, голосом Буридан произнес:

– А во-вторых?

– Во-вторых же, – прорычал Валуа, – потому, что я сам люблю ее!..

Буридан прикрыл лицо рукой, словно получив жестокий удар.

Напряженный, бледный, весь в поту, он поднялся на ноги и промолвил:

– Монсеньор, имею честь сообщить вам, что один из нас двоих сейчас умрет.

В то же время он обнажил рапиру, воткнул острый ее конец в пол и добавил:

– Я к вашим услугам!.. Конечно, я мог бы вас убить, так как вы – моя добыча; я пленил вас в бою. Я вполне мог бы, имея на то полное право, при помощи моих товарищей, заколоть вас как побежденного противника, после чего нам всего-то и нужно было бы, что затащить ваш труп на верхнюю площадку этой башни и сбросить в Сену. Я же предлагаю вам честный бой, какой предлагал Ангеррану де Мариньи. Защищайтесь же, монсеньор, защищайтесь, или, клянусь Господом, я выпущу вам кишки!

Храбрости Валуа было не занимать. Он был статен и прекрасно владел всеми видами оружия. Поняв, что дуэли не избежать, он тоже вскочил на ноги и в следующее мгновение соперники встали в стойку, и зазвенели шпаги.

Бигорн, единственный свидетель этой схватки, замер, превратившись, если можно так сказать, в статую: вот только лицо его, загоревшее под солнцем больших дорог, казалось, несколько более, чем обычно, светилось свинцовым блеском.

Валуа сразу же с неудержимой яростью ринулся в атаку. Держа обеими руками тяжелый боевой палаш, он поднял его, чтобы нанести свой коронный удар, призванный расколоть противнику череп. Палаш резко опустился, разбив на куски одну из плит пола: Буридан избежал удара, отскочив в сторону.

Стремительный посвист рассекающей воздух стали. Несколько коротких и хриплых междометий. Отчаянное шарканье подошв сапог. Внезапная борьба сцепившихся, готовых придушить друг друга мужчин. Отшвырнув в сторону шпагу и выхватив кинжал, Буридан набросился на Валуа и с силой прижал того к стене. Преисполненный бешенства и ужаса рык. Валуа уже на земле, Буридан сверху: колено – на груди, левая рука тянется к горлу, тогда как правая заносит кинжал.

– Отдашь мне Миртиль? – выдохнул юноша.

Заскрежетав зубами, Валуа закрыл глаза и ответил:

– Нет!

– Умри же!.. – вскричал Буридан.

И в молниеносном жесте рука его взметнулась вверх для смертельного удара.

Но так и не упала.

Кинжал замер в нескольких дюймах от груди распростертого на полу Валуа.

Кто-то перехватил запястье Буридана. Этим кем-то был Ланселот Бигорн.

– Дьявол! – прорычал Буридан. – Ты тоже хочешь умереть?

– Жан Буридан, – торжественно молвил бетюнец, – ты не убьешь этого человека!

– Почему? Почему? Почему? – закричал юноша, все более и более повышая голос.

– Потому, что этот человек – твой отец! – отвечал Бигорн.

Ланселот Бигорн и Буридан находились в комнате, что соседствовала с той, где развивались события сей драмы. Как здесь оказался Буридан? Как он затащил сюда Бигорна? Какие суматошные мысли пронеслись в его голове? Что именно случилось после того, как Бигорн произнес слова, столь чудовищные в подобных обстоятельствах? Этого Буридан уже не помнил. Ланселот, последовав за юношей, тщательно закрыл дверь комнаты, в которой остался Валуа.

И сейчас Буридан и Бигорн, оба – невыразимо бледные, стояли друг напротив друга. Бигорн – более спокойный, чем обычно, со странным выражением торжества на хитрой физиономии. Буридан – слабый, как дитя, с болью в сердце, растерянный, не знавший, что и думать.

– Говори! – прохрипел Буридан. – Объяснись, или, клянусь Богом, прежде чем безумие заполонит мой мозг, я убью тебя вместо этого человека, который, по твоим словам, приходится мне отцом!