– А кто меня вообще спрашивал! – Мария Семеновна махнула рукой. – К тому же хорошего человека позорить не хотела – это я про Илью Константиновича. Как соседи мы всегда дружно жили, так зачем же я буду напраслину возводить? Ведь я даже не знаю, кто там с той девицей разговаривал. Слышала ночью, в полной темноте… В полиции только посмеялись бы – дескать, померещилось тетке спросонья…

– Тоже верно, – задумчиво согласилась Надежда, незаметно взглянув на часы.

Она поняла, что скоро любознательная соседка может проникнуться подозрительностью, и повернула к выходу, по пути еще раз осматривая дом. Дом был двухэтажный, с просторной застекленной верандой, входная дверь заперта на огромный висячий замок. И только одно окошко на втором этаже было полуоткрыто.

– Непорядок! – показала Надежда на окно.

– Ах, это… – Мария Семеновна понизила голос. – Это то самое окно и есть… Ну, в той комнате девушка ночевала, которая умерла…

Внезапно раздался сердитый мужской голос:

– Мария!

Через забор заглядывал строгий дедок в аккуратном, застегнутом на все пуговицы ватничке.

– Мария! – повторил он. – Ты опять лясы точишь? Немедленно прекрати! – и отвернулся, не ответив на Надеждино приветствие.

Мария Семеновна усмехнулась:

– Мой благоверный соскучился. Иду, Васильич, иду уже!

Она подошла к калитке и что-то зашептала мужу.

Надежда в это время внимательно рассматривала землю под тем самым окном. Ей показалось, что в траве что-то блестит. Оглянувшись на калитку, она наклонилась и выковыряла из влажной земли камешек в виде капельки – молочно-розового цвета, оправленный в золото. То есть это Надежда подумала, что в золото, поскольку металл был желтый. Однако камень оказался так запачкан, что разглядеть пробу на металле не представлялось возможным. А вдруг это просто ничего не стоящая безделушка, которую дети бросили. Хотя… какие же тут дети? И еще: Надежда была уверена, что недавно видела что-то похожее. Совершенно неожиданно для себя она вспомнила давешнего алкаша, который пытался всучить ей цепочку. Цепочка-то и вправду была золотая, и судя по оригинальному плетению колечек – старинная. А эта штучка в виде капельки вполне могла к той цепочке привешиваться, вон и петелька есть. Надежда еле успела спрятать находку в карман, как подошла Мария Семеновна.

– Ну мой совсем разбушевался, – сообщила она. – Обедать, вишь, ему подавай срочно! Так что уж извините, но нужно идти!

– Что вы! – усовестилась Надежда. – Вы и так на меня сколько времени потратили! И спасибо вам за беседу и за то, что глаза раскрыли. Только я уж вас попрошу: не говорите вы Анне Константиновне, что я тут была.

– Конечно! – Соседка замахала руками. – Мне ни к чему!

Они пошли к выходу, и тут Надежда сообразила наконец, какая мысль преследовала ее всю дорогу. Прозрению способствовал тот факт, что за домом она увидела небольшой, очень нарядный домик размером с собачью будку. Собственно, он и оказался будкой, аккуратно покрашенной той же краской, что и дом. Перед круглой дыркой, служащей входом, лежала рогожка, на ней – большая пластмассовая миска.

– Собака! – сообразила Надежда. – У него же была собака! Куда она делась?

Действительно, по логике вещей у одинокого хозяина такого дома и такого сада не могло не быть собаки. Вон и все причиндалы имеются – будка, миска…

– Дик был, – помрачнела соседка, – я еще кормить его ходила. Да только он убежал куда-то после смерти хозяина.

– Разве он не на привязи был?

– Да вон, – Мария Семеновна вытащила из будки кожаный поводок, – был привязан, да, видно, сорвался…