Губы отца не дёргаются в подобие улыбки. Сказанное – не более чем слова, к тому же Радовид даже с мечом в руке вряд ли выглядит угрожающе. Однако Верест, наоборот, хмурится, слушая это обещание. Знают все, что лжецов Морана не любит, а шутить со смертью даже князья не хотят.

– И ты тогда позаботься о себе, удержи власть ради дочери и нашего уговора.

– Да будет так, своё слово я тебе дал, Верест. Моя дочь для твоего сына-княжича. Мои земли для обещанного волхвами великого князя.

Я не замечаю, как запихиваю в рот ложку за ложкой, не чувствуя какого-либо вкуса. Вновь смотрю только на брата с Алией. Не знаю, что именно я ощущаю, глядя на них, но уверена, что это новое чувство мне не нравится.

– Валадан, покажи невесте, какой подарок ты для неё приготовил! – басит отец, и я так резко поворачиваю голову в его сторону, что подвески на очелье звенят и бьют меня по щекам. – Он сделал его сам!

Бо́льшая часть гостей оборачивается к юному княжичу, заинтересованная гордостью в словах князя. Мне, как и всем, интересно, что Валад сделал. Мужчины взрываются похвалой, одобрительно кричат, так что стены и столы трясутся, когда брат достаёт из-за пазухи ожерелье. Копия моей лунницы, только вся золотая с дополнительными бубенцами, и дорогого морского жемчуга так много, что почти не видно кожаного шнурка. Некоторые начинают одобрительно топать ногами и хлопать в ладоши, зная, что десятилетнему мальчику такая работа далась нелегко. А я за всем этим гулом в ушах опускаю ложку обратно в кашу. Алия же в ответ дарит жениху кропотливо выполненное кружево, которым после наши портнихи украсят кафтан брату.