– Да, конечно. Я расскажу всем…

– Вы расскажете всем правду. Ясно?

Она медлила с ответом. Потом все-таки кивнула:

– Да, я расскажу правду.

Это будет самый трудный поступок в ее жизни, но она это сделает, потому что у нее нет выбора.

Правда погубит ее, но зато спасет то единственное, что имело для нее значение.

У нее всего один шанс на то, чтобы договориться с Темплом. И она должна использовать его правильно.

– Но при одном условии, – добавила Мара.

Он засмеялся, и она поморщилась, этот смех очень ей не понравился. И еще больше не понравилась усмешка, с которой он проговорил:

– Вы думаете, что можете торговаться со мной? – Темпл подошел к ней почти вплотную. – Думаете, что сумели убедить меня пойти на сделку?

– Однажды я уже исчезла. И могу сделать это снова.

Угроза не произвела на него впечатления.

– Я вас найду, – ответил он.

В этом Мара нисколько не сомневалась. И все-таки она не сдавалась:

– Но я ведь скрывалась двенадцать лет… Поверьте, я очень хорошо научилась это делать. И даже если вы меня найдете… Аристократы все равно не примут на веру ваше сообщение о том, что я жива. В этой пьесе вам потребуется мое добровольное участие.

Темпл прищурился. Мускул на его щеке задергался. Когда же он заговорил, от слов его повеяло холодом.

– Уверяю вас, вы мне не потребуетесь.

Она невольно вздрогнула и проговорила:

– Поверьте, я расскажу людям правду. Появлюсь со всеми доказательствами… А вы простите моему брату его долг.

Наступило мгновение молчания, и в эту долю секунды Мара решила, что все-таки добилась успеха.

– Нет, – заявил Темпл.

О Господи, он не может отказать! Вскинув подбородок, она воскликнула:

– Но это честный обмен!

– Честный обмен? А как же моя разрушенная жизнь?

Но Темпл же один из самых богатых людей в Лондоне.

Во всей Британии! Женщины кидаются ему в объятия, а мужчины отчаянно пытаются добиться его доверия. Он сохранил свой титул, и сейчас на его имя записана целая финансовая империя! Что он вообще знает о «разрушенных жизнях»?!

– А сколько жизней разрушили вы? – спросила Мара. Она понимала, что не следовало задавать этот вопрос, но не смогла удержаться. – Вы ведь не святой, милорд…

– Что бы я ни сделал… – Он вдруг умолк, но тут же снова заговорил: – Все, довольно. Вы и сейчас такая же идиотка, какой были в шестнадцать, если думаете, будто можете диктовать мне условия.

Конечно, она и раньше об этом думала, но сейчас, взглянув в холодные глаза этого человека, Мара вдруг поняла, что ошибалась. Было ясно, что он вовсе не хотел получить оправдание. Нет, он жаждет мести.

– Разве ты не понимаешь, Мара? – Он нагнулся к ней и прошептал: – Теперь ты в моих руках.

Она встревожилась, но постаралась скрыть волнение. Он ведь не убийца. Уж она-то это прекрасно знает.

«Тебя он не убивал, но ты представления не имеешь о том, что он успел натворить с тех пор», – сказала себе Мара.

Чушь! Он не убийца! Он просто злится. А она этого ожидала, верно? Разве она к этому не готовилась? Разве не обдумала все возможные варианты до того, как надела плащ и вышла на улицу, чтобы его найти?

Она двенадцать лет прожила одна. И научилась сама о себе заботиться. Научилась быть сильной.

Он отошел от нее и направился к креслу возле камина.

– Вы вполне можете сесть. Все равно вы отсюда не уйдете.

Мару охватило сильнейшее беспокойство.

– Что это значит? – спросила она.

– Это значит, мисс Лоув, что у меня нет ни малейшего намерения позволить вам снова сбежать.

У нее гулко заколотилось сердце.

– Я стану вашей пленницей?

Он не ответил, но она вспомнила, что Темпл сказал чуть раньше. «Теперь ты в моих руках» – кажется, так он сказал.